Борьба за выживание
Жизнь после смерти превратилась в бесконечную борьбу за выживание: мы стали радоваться каждой минуте, часу, дню, проведенному в спокойствии. Если никто не приехал выгонять, шантажировать и угрожать физической расправой, мы с дочерью засыпали почти счастливыми. Но утром начинался новый день – а значит, новая борьба. Так проходили часы и дни после смерти Дина – в ожидании неизвестности и полной безнадежности, напоминавшей произведение “Мгла” Стивена Кинга.
Я продолжала ждать встречи с мужем – во сне или полуяви – и смотрела на диван в надежде увидеть любимый облик или тень. Но увы, проходили дни, а его все не было.
Свекровь с Фредди заезжали каждый день, я была им за это благодарна. Фредди даже сказал, что не оставит без денег, и вручил 100 долларов. Это была неслыханная щедрость для, по сути, довольно скупого человека.
Кто-то из друзей посоветовал узнать о полагающихся для вдовы пособиях, но как это делать и куда звонить – я не знала. Более того, меня сковал ужас от мысли, сколько всего надо сделать, выбить, добиться, получить и сколько обзвонить и объездить. А главное, было неведомо, как все это найти и кто будет возить. И все это надо было провернуть в ближайшие пару месяцев, иначе не выжить.
Пришедшие думы навалились еще более тяжелым бременем на опустившиеся от горя плечи и парализовали все остальные мысли: теперь к горечи потери мужа и издевательствам семейки добавилась борьба с внешними обстоятельствами, победа над которыми дала бы место под солнцем.
Было трудно привыкнуть к новому статусу воина-одиночки и главы нашей маленькой семьи в чужой стране. Но постепенно, шаг за шагом, жизнь вносила коррективы и направляла. Через неделю по почте пришло письмо от страховой компании, где говорилось, что мне, как вдове, положена единовременная выплата в 250 долларов. Чтобы узнать, что еще полагается, я решила позвонить по номеру телефона, указанному в письме. Но увы, быстро разочаровалась: оказалось, что мне не положена пенсия по потере кормильца – мужу должно было быть 55 лет, а моему было только 50. Это был удар ниже пояса.
“Как же нам теперь выкарабкиваться?” – подумала я после отказа. Оставалась маленькая надежда на детское пособие Ванессы. Новость меня обрадовала: нужно было собрать кучу документов. А то, что она не его родная дочь, по местным законам, значения не имело.
Через пару-тройку недель пришли счета на электричество и интернет. Открыв конверт, с ужасом обнаружила огромные цифры. Были страшны не суммы, а то, как я с этим справлюсь: если вовремя не оплатить, нам могли отключить все услуги. Плюс, день за днем начали поступать медицинские счета мужа с тремя и четырьмя нулями на конце. Потом пошли налоговые декларации, накладные за автостраховку, чеки за машину, телевизор и много чего еще, что было страшно открывать. Все счета навалились тяжелым бременем – и не было им конца и края.
“Неужели медицинские долги все-таки придется оплачивать мне? – испуганно съежилась я и представила, как до самой смерти на мне будет висеть финансовое бремя.
Когда в очередной день пришли еще какие-то конверты с биллами, я свалила кучу бумаг на столе и схватилась за голову. “Как за все это платить? Куда? Кому? И откуда взять столько денег? Почему ты не научил меня, Дин? – в отчаянии я крикнула в воздух, сидя за столом в столовой. – Я же много раз пыталась научиться, но ты не дал. Ты щадил от трудностей и все делал сам, поэтому на деле я оказалась не приспособленной ни к чему. Ох, как мне сейчас тяжело, дорогой”.
Меня обуяло чувство абсолютной безысходности и нескончаемого мрака. Не было и намека на просвет, ни единый лучик света не пробивался через толстый слой окутавшей нас тьмы.
“Как хочется все забыть и не иметь проблем. Как же легко мне было раньше, когда все решал за меня ты, дорогой, и не надо было думать ни о чем. Как бы я хотела, чтобы сейчас ты появился и взял все в свои сильные руки. Как ты мог меня оставить?” – От нахлынувших мыслей сердце снова засаднило, и я откинулась на спинку стула. – Как жаль, что при тебе я не получила права, – продолжила обращаться к мужу, – теперь бы не мучились. Но все равно не смогла бы водить нашу машину, ты же знаешь почему: Коротышка выкрал ключи, чтобы мы не сели за руль. Осталось надеяться, что хоть Ванесса выучится на права к лету, а ключ придется сделать за свои кровные. Что за мужичонка этот Коротышка? Стоило тебе уйти, как он стал издеваться над нами, какое же он ничтожество! А как бил себя в грудь, что ты ему друг и брат! Я знаю, милый, тебе больно видеть то, что здесь творится, ведь ты холил и лелеял меня, пылинки сдувал, а без тебя я стала для них половой тряпкой, и они вытирают о нас ноги. И что твоя старшая дочь учудила? Но не буду заявлять в полицию, иначе упекут Ванессу. Да мне и не хочется с ними связываться – хочу быстрее покинуть этот дом и никогда в жизни не видеть твою семью. Прости”.
Прошло еще несколько дней. Счета и долги горой лежали на столе и мертвым грузом висели над головой. Семейка не приезжала – наверное, придумывали новый коварный план.
Внедорожник мужа так и стоял во дворе, бесхозный, никому не нужный, в пыли, под дождем и градом, на ветру и под солнцем. Я старалась не смотреть в его сторону и уж тем более не заглядывать внутрь: боялась тяжелых эмоций.
Ванесса превратилась в сплошной комок нервов: каждая проезжающая машина вызывала тревожное напряжение, неизвестный телефонный звонок ассоциировался с новой угрозой и шантажом. Громкий хлопок с улицы, звук начавшегося дождя или порыв ветра воспринимались как врывающиеся в дом люди. А шорох и стук на улице казались происками недоброжелателей.
Непроглядная темень на улице, сопровождавшая каждый отъезд дочери на автобусе, еще долго была неотъемлемой частью нашего утра. В Северной Каролине, как в типично южном штате, светает поздно,