Моя растерянность лишь усилилась.
— Но его величество зовут Ванг Танли, вовсе не Танджин.
Фейри снова свернула голову набок.
— Значит, Танджин еще не взошел на престол. До нас доходит мало новостей из мира людей. Там нас не жалуют, мы их.
В глубине памяти забрезжило узнавание. Танджин. Старший принц, замученный до смерти императором поподозрению в измене. Когда это было? До моего рождения или сразу после?
— Вряд ли мой отец мог меня украсть, — медленно, с трудом свыкаясь с этой мыслью, произнесла я.
Мой отец — принц.
Первый, наследный.
Что, конечно, не дает мне никаких прав, ведь я не мальчик, но сам факт…
Еще и опальный. То есть гнев императора, не утоленный вдоволь, поскольку Танджин умер прежде, чем признал вину, может вполне пасть и на меня.
Не знаю, плакать мне или смеяться.
Мало мне наследия крови, так еще и с другой стороны с родителем «повезло» донельзя.
— Отчего же? — вскинула подбородок фейри.
За всю беседу мы так и не сдвинулись с места. Ее будто что-то держало, не позволяя приблизиться первой, я же медлила, не желая остаться пленницей этой чащи навечно.
Сначала проясню все подводные камни.
— Как он попал в лес? — зашла я издалека. — Насколько мне известно, люди и прочие расы здесь не выживают.
И затаила дыхание. Неужели бывают исключения? Возможно, Чен…
— Меня предала служанка, — скривила губы дева. — Она вынесла младенца на опушку, где и была вероломно убита ударом ножа в спину. Жаль. Я бы объяснила ей, насколько она неправа. Медленно и вдумчиво.
Ветви сплелись плотнее, закрывая солнце, подтверждая серьезность слов. Да, бедняжке повезло, что ее смерть была быстрой и относительно безболезненной.
— Но тогда почему именно Танджин? — удивилась я. — Это мог быть кто угодно.
— Никто из людей больше не знал о твоем существовании. Зачем им?
Я насупилась. Что-то не сходилось. Но проводить расследование вот так, стоя посреди поляны, глупо. Мы ничего нового не узнаем. Раз уж мама за столько лет не прояснила ситуацию…
Но кое-что мне придется ей сообщить. Не слишком приятное.
— Мой отец вряд ли был замешан в похищении, —глубоко вздохнув, заявила я. — Он умер примерно тогда же, когда меня подбросили в особняк Кин. В темнице, где сидел довольно долго.
Жаль, не помню точную дату. Сам факт знаю лишь потому, что это иногда обсуждали заезжие купцы. Шепотом, с оглядкой, но столь вопиющие инциденты — редкость даже во дворце, а потому запоминаются народу на годы.
Фейри пошатнулась. Зеленоватые одежды выцвели до белоснежного, лицо снова заострилось.
— Танджин… мертв? — прошелестела она. А может, и листья — настолько тих был голос.
— Да. Прости.
Не выдержав, я в два шага преодолела разделявшее нас расстояние и обняла хрупкую фигурку. От нее веяло отчаянием и безнадежностью с такой силой, что сбивало с ног.
Деревья, окружавшие нас, стремительно желтели, осыпая листвой в знак сочувствия и траура.
— Но если это не он, то кто? — мама жалобно подняла на меня взгляд.
В бездонных черных глазах стояли слезы.
— Не знаю. Но мы это выясним, — твердо пообещала я.
Плевать на сказки. Выберусь из леса рано или поздно. Только сначала отомщу.
Какой-то мерзавец — или, если верить господину Кину, трое мерзавцев — похитили ребенка у матери.
И они за это ответят.
Глава 15
Мы долго стояли, обнявшись, утешая друг друга.
Вспыхнувшее было чувство узнавания поугасло, вновь уступая место настороженности.
Допустим, это моя мать. Но я даже имени ее не знаю!
Какие здесь традиции? Можно ли ее вообще касаться? Вроде не возражает, но вдруг я нарушаю обычаи по незнанию?
Я отстранилась первой.
Фейри подняла влажное от слез лицо и слабо улыбнулась.
— Ты так на него похожа! Пойдем. Нам нужно многое наверстать. Тебя украли совсем малышкой, ты понятия не имеешь, что такое жить среди своих. Не переживай, милая. Мы тебя никогда больше не оставим.
Отчего-то, несмотря на ласковый тон, по спине пробежала дрожь тревоги.
— Мне нужно вернуться. У меня там муж, — напомнила я не столько матери, сколько себе.
Желание выйти из леса обратно становилось все слабее. И меня это пугало.
— Все будет хорошо, — погладила меня по руке мама, переплела наши пальцы и повела за собой.
Деревья расступились перед ней, открывая тропу.
— Это и есть наш лес, — обвела она рукой густые заросли, — он принял тебя, это хороший знак. Моя кровь в тебе сильна. Пойдем, я покажу тебе наш дворец.
Слово прозвучало с некоторой насмешкой, и вскоре я поняла, почему.
Тропа вильнула, и окружающий мир неуловимо изменился. Вокруг сомкнулись сизые сумерки, будто мы разом из полуденного лета шагнули в осенний вечер.
Прямо перед нами раскинул ветви огромный дуб. Пожалуй, десяток таких, как я, сумели бы обнять его, если бы постарались.
По коре прошла трещина от корней вверх. Она ширилась, раскрываясь на глазах, и превращаясь в проход.
Отличная защита от незваных гостей! Не хочешь никого видеть — страждущие могут ломиться до посинения. Что-то мне подсказывало, что даже если умудриться срубить этого многовекового гиганта, лаз все равно не найти без воли на то обитателей.
— Здесь живет мой Двор, — судя по интонации, она имела в виду не подворье с птичками, а нечто иное. — Фейри Алого Дома малочисленны, но могущественны. В нем всегда рождались сильные женщины. Вижу, ты не исключение.
— Алый Дом? — переспросила я, останавливаясь на пороге и оглядывая изнутри гладкое дерево.
Чувство, что его отполировали, но ведь это невозможно. Получается, сам дуб придал своим внутренностям нужные свойства, повинуясь воле хозяйки.
Потрясающе!
Мне до такого уровня владения магией еще далеко.
— Я Верховная ниушен[3] Алого Дома, Шулань Хэйлин. — Мама повернулась ко мне, ее наряд снова неуловимо изменился, становясь из белого темно-коричневым с бурыми вкраплениями, похожими на старые узловатые корни. — Приветствую тебя, дочь моя, Минлань Хэйлин. Ты наконец-то дома.
Я осторожно переступила невидимую черту, отделявшую окружающий лес от самого «дома». Внутри было тепло, темновато на мой вкус, хотя мрак разгоняли многочисленные светлячки, кружившие над нашими головами, и какие-то странные прожилки на