Толпа орлов и орлиц замолчали и с благоговением перевели взгляд на боевых орлов. Все их боялись, так как эти воины являлись вторыми по значимости в государстве после генерала или его приемника, а иногда становились даже и выше, и могли давать власти мудрые советы.
– Уважаемый главнокомандующий Грег, – вдова встала и начала льстивую речь. – Возможно, вам это показалось в мрачном вороньем государстве. Все мы знаем, что великое солнце в тех мрачных местах редкий гость. Там же вечный туман. На ней не было не единого синяка или царапины. Тело стало ещё холёнее, чем было здесь. Кожа бархатная, а щеки розовые. Похоже, она расставляли ноги по собственной воле, а может, ещё и мечтала остаться жить с поганым вороном. Её надо казнить, чтобы не разлагала умы наших орлов своим присутствием и надуванием живота этим выродком.
Толпа снова загудела и только боевые орлы молчали. Их стать внушала ужас всем, поэтому местный сброд ещё не приняли окончательно решения, полагаясь на волю боевых орлов. Главнокомандующий расправил могучие крылья, больше чем у рядовых воинов и слетел вниз к столбу. Подошёл ближе и заглянул в лицо Сакуры.
– Простите, но вам надо показать всем своё прекрасное тело с синяками, – прошептал. От него сразу повеяло мощью, какой-то теплотой и свежести горного воздуха.
– Их нет, – удручённо тихо простонала она, закусывая нижнюю губу.
Грег, будучи всегда главным в таких вещах, как поруганные орлицы и его слово являлось решающим, взялся за горловину льняной рубахи.
– Простите, – снова прошептал и разорвал его на две части. Его взгляд пробежал по прекрасному обнажённому телу с высокой грудью и тонкой талией, и вся толпа увидела великолепную бархатную кожу, на которой действительно не было ни единого изъяна.
– Шлюха! – внезапно послышалось из толпы.
– Как она могла?
– Казнить воронью падаль!
Сакура сжалась, понимая, что доказательств насилия нет, а суровые законы орлов она знала ещё с детства, её ждёт мучительная и долгая смерть. Сначала забивание камнями, а дальше сожжение или отрубание головы. А потом всё равно сожжение, чтобы не было даже могилы. Иногда орлиц жестоко пытали перед смертью, зажимая калёными щипцами грудь и половые органы.
– Вырезать выродка и сжечь её! – заорала вдова и первой швырнула камень в девушку. Тут от её холодной красоты не осталось и следа, лицо исказилось ненавистью до неузнаваемости, начала выходить наружу орлиная сущность.
Грег и сам, пребывая в изумлении от красоты и сияния её кожи, перехватил летящий булыжник прямо у груди Сакуры. Сжал в руке и тот рассыпался в порошок, будто и не камень был вовсе.
– Не сметь! – прогремел его голос так, что толпа, схватившая камни, замерла. – Вы не верите мне? – Его глаза полыхнули огнём, а тело приобрело боевую ипостась. Толпа мгновенно отхлынула.
– Грег, ты такой же закон, как и покойный генерал. Как можешь препятствовать казни этой шлюхи? Я сама вырежу её ублюдка, если позволишь, – прогундосила уже в истерике Марта, щёлкая длинным клювом, доставая острый кинжал, лезвие которого блеснуло на солнце.
– Да, пусть госпожа Марта вырежет ублюдка! – раздалось из толпы, и кто-то самый отчаянный швырнул камень в девушку. Грег внимательно выслеживал взглядом в толпе кричащего и пропустил этот камень. Он попал точно в висок девушке. Она дёрнулась от резкой боли, выступила кровь и потекла тонкой струйкой по щеке на шею. Грег, увидев это, издал громкий боевой гортанный клич, будучи уже полностью в виде огромного орла, расправил крылья и, закрыв, Сакуру, оторвал от столба, порвав верёвки в клочья. Его воины расправили крылья, метнулись в разбивавшуюся толпу и порвали на части кинувшего камень, за ним последовали и ещё двое кто до этого орали оскорбления. Кровавые куски орлиной плоти раскинулись по земле. Вдова от увиденной кровавой расправы, распахнула глаза, налилась от гнева, как помидор, уже полностью обратилась в орлицу и, совсем не соображая, что творит, ринулась на Грега, совершенно обезумев от зависти и ненависти к красавице падчерице. Он, держа раненую девушку под крылом, пригвоздил вдову к земле острыми когтями, вонзивши их в грудину. Кровь хлынула по её груди и стекла на землю.
– Вы с ума сошли! Уйдите домой! – проревел, заглядывая ей в душу обсидиановыми глазами.
– Это ты свихнулся, оставь её толпе, пусть судят. Она заслуживает смерти! – шипела вдова, не обращая внимания на раны, от его острых, будто ножи, когтей.
– Нет! Она была вся в синяках и крови, когда прилетела к нам. Что вы с ней сделали?
– Не было ничего на ней. Всё ясно, ты, наверное, сам уже окунал свой член в неё, поэтому и решил спасти, – заголосила, пытаясь привлечь как можно больше внимания, одновременно борясь с ним, но тщетно. Грег самый сильный боевой орёл после генерала, внезапно обезумев от её поганых слов, наклонил смертоносный клюв и разорвал горло, на этот раз кровь уже хлынула так, что густо залила землю вокруг головы вдовы. Он, будучи в слепой ярости, разорвал вдову пополам и опять, издал клич другого голосового формата, призывающего его воинов, лететь домой. Они, убив всех, кто хотел казни молодой госпожи, взлетели. Грег перехватил её когтями, пытаясь не повредить и, расправив крылья, полетел впереди своих орлов в монастырь, высоко возвышающийся над всем государством, расположенном в долине. Влетел внутрь, обогнув входную каменную арку молочного цвета с древними иероглифами, и гигантские колонны, на первый взгляд кажущимися уходящими в небо, и встал перед самим входом в таинственный храм, поражающий каменными, огромными, боевыми орлами, стоящими с двух сторон. Аккуратно положил на землю девушку и обратился в человеческий вид. Она сжалась, подтянув ноги к груди, и будучи голой, покраснела.
Он снял с себя некогда бывшую белоснежной рубашку заляпанную кровью вдовы и протянул.
– Наденьте и войдите в храм, а я пока отдам распоряжения воинам подготовить вам покои, достойные вашего положения.
Сакура взяла дрожащими пальцами, кивнула с благодарностью и быстро нацепила широченную рубашку.
– Какое у меня теперь положение, шлюха ворона? – голос дрогнул.
Грег подсел рядом и протянул руку, в подсознательном желании погладить по голове, но сразу сообразил, что этого делать не стоит и убрал.
– Госпожа Сакура, вы в моём сознании всегда останетесь госпожой, которой все мы присягнём в верности. Но… когда вы родите воронёнка и его казнят. Вы же знаете законы.
Она опять кивнула и встала.
– А мои вещи?
– Вам всё принесут. Я отправлю воинов за ними в замок. Помолитесь и отдыхайте.
Девушка вошла в величественный храм по белому мраморному полу, дошла до алтаря, и упала на колени перед огромным золотым орлом, олицетворяющим местного бога, покровительствующим орлам.
– О, великий орёл, помоги понять,