С Зойкой все понятно, обид больше нет. Знала она, что рано или поздно Пашу закроют, а ждать его – удовольствие сомнительное. Годы не молодят, здоровья не прибавляют, а ей семейного счастья хочется, домашнего уюта, может, и ребенка родит. Пока не получается, но все еще впереди. Может, Паша поможет. Когда вернется. Чуронов ему не друг, не брат, так что присунуть Зойке – святое дело. И он обязательно это сделает, надо всего лишь выжить и вернуться.
17
Зойка уже почти разделась, обнаженная Жанна стаскивала с нее трусики, когда в сон ворвался грубый начальственный голос:
– Если не найдете, через десять минут весь блок подниму!
Паша открыл глаза и в проходе между рядами увидел человека в офицерской плащ-накидке. Дождь на улице, капюшон мокрый.
И еще он увидел пустую шконку в трех межкроватных проходах от себя. Дежурный пришел с проверкой, а заключенного нет, оттого и шухер.
Новичок из Москвы заехал, нервный, зашуганный, на Пашу и глаза поднять боялся, какие могут быть разговоры с таким земляком? Недели две, как мужик из карантина. И уже бежать? Это вряд ли. Может, под шконку кто-то загнал, пока все спали. Барак у них не беспредельный, но все возможно. Чмошников нигде не жалуют.
Может, лежит Пушок себе под шконкой со спущенными портками, а дежурный уже на измене, вдруг на самом деле подъем объявит?
Паша нахмурился. А ведь Пушок действительно мог сейчас лежать под шконкой. Из Москвы он. Вроде зашуганный, но во взгляде страха нет. И еще на днях Паша почувствовал на спине чей-то сверлящий взгляд, обернулся, никого, только Пушок. С опущенными глазами.
А шконки, у них только опорная конструкция из цельного железа, из уголка, а сетка заточке не препятствие. И пролезть под шконками можно от первой до последней. Возможно, именно так Пушок и поступил.
Паша резко сел, заглянул под шконку, и точно, лежит мужик в трусах и в майке. Лежит и спит, как будто так и надо.
– Эй, здесь лунатик! – засмеялся Паша. – Забирайте, не жалко!
Пушка растолкали, он сделал вид, что проснулся, стал рассказывать, что действительно страдает лунатизмом. Но Паша ему не поверил. И, сунув руку под матрас, обнаружил там заточку – длинную и тонкую, как стилет. Такое шило никакая кроватная сетка не остановит. Хорошо подготовился Пушок, только вот ударить не успел, менты помешали. Сунул заточку под матрас так, чтобы Паша ничего не почувствовал, прикинулся лунатиком, и ведь прокатило. Дежурный даже под арест не стал его отправлять, завтра, сказал, разбор будет.
Но Паша устроил ему разбор прямо сейчас. Только менты ушли, как он поднял Заику и Морячка, которым он мог доверять как себе. И велел им вести его к дальняку. Там он Пушка и прижал.
– Лунатик, значит!.. А это что такое? – Паша держал заточку так, как будто собирался его ударить.
– Н-не знаю…
И Паша ударил, в ногу, не сильно и не глубоко. Кровь брызнула, Пушок шарахнулся, вжался в дальний угол между окном и раковиной.
– Что это такое? Кто меня заказал?
– Да не тебя… – Пушок прижимал руку к ране.
– Ну так и я не тебя сейчас замочу!
Паша всего лишь повел плечом, а Пушок уже мотнул головой, соглашаясь говорить.
– Не хотел я! Меня заставили!
– Кто заставил? Где? Здесь? Или ты по этапу с заказом шел?..
– По этапу…
– От кого заказ?
– Я не знаю, в тюрьме подошли, денег много предложили, а у меня семья.
– Кто подошел? От кого?
– Я не знаю.
– Семья, говоришь?
– Семью не надо! – побледнел киллер.
– Я ведь узнаю, есть семья или нет. И кто к тебе подходил, узнаю. И от кого. Ты меня понимаешь?
– П-понимаю.
– А за семью не бойся. Зачем нам твоя семья? Мы тебя самого замочим! Прямо сейчас. Если правду не скажешь…
– Да не знаю я.
– Ж-жене с-сколько лет? – спросил Заика, спичкой ковыряясь в зубах. – К-красивая? А то я скоро в‐выхожу! Через М-москву поеду!
– И я, гы! – осклабился Морячок.
– Ну, я точно не скажу, может, это и не так… – замялся Пушок.
– Если так, будешь жить. А если не так, похоронят за казенный счет.
– Ну так я точно не уверен, может, Туков и не при делах.
– Туков?! – нахмурился Паша.
Год уже почти прошел с тех пор, как он решил проблему с этим гадом, еще и заплатил ему из своего кармана. И вот ответка пришла. И снова неудачно для Тука. Первое неудачное покушение Паша ему простил, а за второе он спросит по всем правилам. И никакой Сава ему не поможет.
– Вершила меня зарядил, а я его рядом с Туковым видел. Может, они просто о чем-то говорили…
– Разберемся.
Паше осталось три с половиной года, времени полно, чтобы во всем разобраться и выяснить, не сливает ли Пушок ему дезу. А то, может, это кто-то другой заказал Пашу, а Тука всего лишь подставил…
– А со мной что будет?
– Какой у тебя срок?
– Два года… Год уже, считай, отмотал…
– Два года? – фыркнул Паша.
Слишком уж мало это для строгого режима, возможно, Пушка еще раньше зарядили, до тюрьмы. Заказали, помогли сесть и получить легкий приговор и этапом куда надо отправили. Может, с этапом не сразу все получилось, вот и мотало Пушка целый год. Но с этим вопросом Паша разбираться не торопился.
– В физике шаришь? – спросил он. – Закон бумеранга знаешь?
– Слышал.
– Вот бумерангом и полетишь. Обратно. Отдыхай пока. И держись от меня подальше.
На следующий день Пашу выдернули в больничку, на разговор с Мефодием. Зима на дворе, холодно смотрящему в обычном бараке, и котельная уже не греет старые кости, а на больничке самое то.
Разговор Мефодий начал с чифиря, «деготь» у него крепкий, забористый, Паша пожалел, что не прихватил с собой свою любимую чашку. Контюху чая взял, а пиалу нет. Вторую зону фарфор мотает вместе с ним, до сих пор целый. Это даже не чашка, а талисман.
– Что там за лунатик у вас объявился?
Мефодий пил чифир с соленой рыбкой, Паша от угощения отказываться не стал.
– Меня замочить объявился. Сказал, что Туков заказал. Старый наш знакомый.
– Зачем?
– Мстительный гад. Один раз уже пытался меня прижмурить, я тогда отбился, а его под крышу взял. Не простил он меня… А может, подставляют Тукова, может, кто-то другой меня заказал. Разбираться надо. Сразу не получится, приветы на Москву заслать надо будет…
– Дороги есть, засылай. Разбирайся… Это правильно, сдуру лупить не надо, думать надо, соображать. Ты пацан продуманный, люди тебя уважают… Завтра сход будет, думаю, на отряд тебя поставить… А там уже и на мое место… – немного подумав, тихим голосом сказал Мефодий.
Паша даже бровью не повел, хотя кровь хлынула в голову. За взрослой зоной смотреть должен законный вор, и если Паша заслужит такое положение, то его сразу и коронуют. Может, и не сразу, но точно коронуют. Мефодий уже, считай, подписку дал, Сава свое слово скажет, еще люди есть, которые поручатся за него. Очень уважаемые люди, славянские воры, грузинские. Настоящие грузинские воры, а не какие-то скороспелые «лаврушники»[7].
– Если потянешь, а то вдруг