– Отошла она от своих мохнатых дел. Чисто валютой занимается.
– Да что-то слышал.
– Подхват у нее хороший, деньги реальные, но мимо кассы.
– Мимо кассы – это плохо, – согласился Сава.
– Деньги реальные, – повторил Паша. – Поэтому на Зойку наехали. Подхват хотят под себя поставить. Банкир там, с реальным выходом на валюту. Туков хочет, чтобы он работал на него.
– Туков?
– Сергей Андреевич. Бычье свое на Зойку нагнал, на меня наехали.
– Я не понял, ты что, мне сейчас жалуешься? – с укором спросил Сава.
Он вроде как и готов помочь, но если Паша не смог дать отлуп, то и разговор с ним как со слабаком. В снисходительно-покровительственном тоне, унижающем честь и достоинство настоящего пацана.
– Бычье я отогнал, а с Туковым поговорить хочу. Но мне ваш совет нужен.
Сава думал недолго.
– Тук – фраер. Но с понятиями. И подвязы у него серьезные. Но ты с ним поговори. Скажи, что ты со мной и у нас виды на Зойку и на ее тему… И с Тихой договорись, – немного поразмыслив, со скрипом добавил вор. – Сам к Тукову не суйся, для него ты никто. Если без свиты.
Сава мог бы решить вопрос со свитой, но предоставлял Паше право саму позаботиться о себе. Вор хотел знать, как он справляется с вызовами, можно ли доверить ему важное дело. Паша все понимал, поэтому даже не стал спрашивать, как найти Тукова. Сам со всем разберется.
9
Улыбка шальная, разнузданная, но взгляд теплый. Тиха крепко пожал Паше руку, он реально рад был встрече с ним. И подрос он заметно за пять лет, и в плечах раздался, кожаная куртка сидела на нем как влитая.
– Слышал я о тебе, Паша, слышал. Зону держал, круто, реально круто. Был тут один пацан, рассказывал… Прикид у тебя, а только сегодня с поезда.
– Ну так соскучился по вольным хлебам, – скупо улыбнулся Паша.
Они стояли у кафе неподалеку от Плёшки, Тиха собирался уходить, когда появился Паша. Поздно уже, темно, фонари горят, на часах половина одиннадцатого. Ночь теплая для сентября, сухо, машины по улице проносятся, ветер легкий, но шум колес и моторов уносит в сторону. А несколько машин у обочины, и одна из них бежевая «девятка», Зойка за рулем. Они уже решили, куда им ехать, но дела пока не отпускают.
– Пальчики размял… Я тоже иногда балуюсь, но это уже вчерашний день.
– Я в курсе.
– Что тебе Сава сказал? – без перехода резко спросил Тиха.
– Мы одна система, сказал. Ты, он, я у него на подхвате.
– У него? – задумался Тиха.
Это не западло быть на подхвате у вора в законе. И Тиха даже соглашался иметь с Пашей дела, как с правой или даже левой рукой Савы. Но свое место уступать не собирался, и очень хорошо, если Паша на него не претендует.
– У общака.
– Ну да, общак – святое, я не спорю… Пойдем, вмажем? – Тиха кивком указал через плечо на дверь кафе.
– Вмажем, поговорим, вспомним… – Паша улыбнулся, давая понять, как это для него важно, но тут же предложил встречно: – Давай завтра!
– Ну да, тебе же на постой надо, а то все бегаешь… Может, ко мне? Я сегодня холостой.
– Да нет, я уже нашел, где перекантоваться.
– Я тебе то, ты мне се… Может, на стрелку со мной завтра сгоняешь?
Тиха явно хотел проверить Пашу на слабо. Рамсы с бандитами – это не кошельки по карманам щипать, тут и убить могут.
– Когда завтра?
– Да с утра подъедут. Из Балашихи. Серьезные ребята.
– Слышал.
– Ну так что?
– Я же сказал, да. Мы же одна система?
– Да не вопрос, – натянуто улыбнулся Тиха.
Попрощался и ушел, попросив завтра не опаздывать. Паша вернулся в машину.
– Ну что, договорился? – изнывая от нетерпения, спросила Зойка.
Ее устраивал любой вариант, лишь бы поскорее убраться отсюда. У подруги переночевать договорилась, их с Пашей уже ждали, а они все никак не могли вырваться из круга проблем.
– Завтра. Завтра стрелка с балашихинскими, надо быть. А потом уже с Туковым будем решать вопрос.
– Балашиха. В Сокольниках ребята пешком под стол ходили, когда в Балашихе уже стреляли. Завалят вас…
– Не завалят, и с Туком вопрос решим. Не можем не решить. Я же неспроста сегодня на бакинские поднялся и в «Ирландский дом» заехал. Это судьба. Проблему мы разрулим. А там уже видно будет…
– Катька уже заждалась! – разгоняя машину, сказала Зойка.
– Красивая? – откидываясь в кресле, спросил Паша.
Тетя Рая с ее домом не рассматривалась, совсем баба спилась, даже мужики с ней уже не живут. Дорофей от нее ушел, потом уже на семь лет присел. И с родительской квартирой Паша в пролете. Дочь тетки Райки его оттуда выписала, пока он срок мотал, как она умудрилась, история умалчивает, но Паша прав на эту квартиру больше не имеет. В суд можно подать и даже выиграть дело, но это не для него. А наезжать на Нинку Паша даже не думал, хотя и надо бы.
– Ну, не из последних… – кивнула Зойка. И запоздало спохватилась: – Чего?!
Паша улыбнулся. Ревнует Зойка, это хорошо.
Неизвестная ему Катька снимала квартиру в Котельниках, но познакомиться с ней Паша не успел. Девушка открыла им дверь, сказала: «Сейчас!» – и скрылась в туалете. Паша подумал, что ее по нужде скрутило, переступил порог, и ловушка захлопнулась. Один спикировал на него с лестничной площадки, другой поджал спереди. Сильный удар по затылку свалил его на пол, тут же прилетело в голову.
В себя он пришел в гостиной, связанный по рукам и ногам. Рядом на диване Зойка, и у нее рот заклеен. В комнате почему-то горел красный свет. И занавески на окнах тоже красные. В углу комнаты между телевизором и гарнитурной стенкой стоял голый женский манекен. Роскошный парик, очки, губы ярко накрашены, пояс для чулок, туфли на каблуках и все, больше ничего. Паша мрачно усмехнулся, глядя на это пугало. Знал бы, что Катька проститутка и душой и телом, в жизни бы к ней не сунулся.
Сначала в комнату зашел здоровенный лоб с кривым перебитым поперек носом, затем пожилой мужчина с курчавыми седыми волосами. Умный проницательный взгляд, хороший костюм, уверенность в каждом движении, в руках почти такая же чашка, которую Паша пронес через тюрьму, этапы, зоны.
Чашку он пронес. Ручку отбили, а так нормально все, ни одной трещинки. Обломки от ручек Паша заполировал, как будто их и не было. В сумке чашка лежит, ничего с ней не будет, а вот он может пропасть. Не за хрен собачий.
Туков пытался заполировать его самого, пока что только взглядом. Паша никогда не видел его, но догадался, кто перед ним. Зойка говорила про возраст и курчавые волосы.
– Кто ты такой? – спросил мужчина.
В ответ Паша лишь усмехнулся. Как он мог ответить, когда рот заклеен? Туков подал знак, и громила сорвал с его губ пластырь. Зойку пока не трогал.
– Сава просил с тобой поговорить, Тук, – сказал Паша.
Он понимал, что его имя Туку ничего не скажет. И очень жалел, что не смог подобно Саве короноваться в девятнадцать лет. «Я – вор в законе!» прозвучало бы громко, а так лучше молчать.
– Сава?
– Площадь трех вокзалов.
– Ну знаю, и что?.. Ты кто такой?
– Вор я, бродяга, люди