Глава 16
Марта
– Оставь нас, – говорит Илья, появляясь в подвале.
Коротко кивнув, Руслан выходит, а через несколько секунд я слышу щелчок двери вверху.
Переминаюсь с ноги на ногу. Вроде как сейчас самое время раскрыть все карты. Но как подумаю, что моя сестра может поплатиться за мою доверчивость и недальновидность, начинает подташнивать.
Я знаю точно, что могу доверять Илье. Но сам факт того, что я его опять обманула, может сыграть мне не во благо. Он и так в ярости. Если я добавлю к этому дополнительные поводы, то он может наплевать на ту, что так дорога мне.
– Илья, давай поговорим, – прошу его.
– Мы здесь именно для этого, – отзывается он сухим тоном. – Садись, Марта, – приказывает, а сам берет с сидушки стула нож и садится. Закидывает лодыжку на колено и крутит нож в пальцах так проворно, что я невольно засматриваюсь. – Рассказывай, – отдает команду и поднимает на меня нечитаемый взгляд.
Все Громовы обладают такой суперспособностью. Или почти все. Они умеют смотреть так, что невольно ощущаешь себя пустым местом. Ничего не значащим эпизодом в их жизни. Ничтожной песчинкой на их ботинке.
Сглотнув, прочищаю горло.
– Я не понимаю, за что ты на меня злишься, – произношу и сама едва верю в свои слова. – Ты что-то придумал и решил, будто в этом замешана я. Эта Татьяна… она же сказала тебе, что мы не знакомы. Ладно ты мне больше не веришь. Но ей-то ты поверил!
– Ее слова еще проверят, – ледяным тоном отзывается Громов. – Лучше расскажи мне о заказчике.
– Каком заказчике?! – взрываюсь. – Мой единственный заказчик – это Новиков! Он нанял меня помочь отыскать похищенную корону! Все!
– Знаешь, на чем ты каждый раз сыплешься, Марта? – спрашивает он и слегка приподнимает бровь. Я молчу, сжав губы в тонкую линию. – Ты всегда лезешь в гущу событий. Ты не умеешь быть серым кардиналом, поэтому подставляешься. А знаешь, что выдает тебя? Что выдало в этот раз.
– Илья…
– Твое лицо, – перебивает он. – Ты бледнела, краснела, смотрела на Татьяну испуганно. Я по твоему лицу прочитал больше, чем по ее словам. И даю руку на отсечение, что ты писала те сообщения Татьяне со своего телефона.
Такую ошибку я бы никогда не совершила. Илья все еще недооценивает меня. Я не настолько глупа, чтобы так по-идиотски подставиться.
– Илья, услышь меня. Я не участвовала в похищении короны, – усталым голосом произношу я.
– Тогда откуда такая бурная реакция на слова Татьяны? Особенно в момент, когда я спросил, знает ли она тебя. Ты бы видела свое лицо.
Он впивается в меня взглядом, а я чувствую, как от моих щек отливает кровь. Тут Илья прав. На моем лице написано больше, чем я хотела бы открывать собеседнику. И я бы с радостью вела честный образ жизни, только вот обстоятельства не всегда позволяют.
– Я волнуюсь о том, чтобы мы раскрыли дело.
– Почему? Какая тебе разница? Наоборот, влюбленная женщина растягивала бы этот процесс максимально долго, чтобы подольше побыть рядом с объектом ее грез. Но ты, получается, пытаешься ускорить процесс. Я прямо запутался в твоей мотивации, моя дорогая.
Его последние слова… нежное обращение… оно могло бы согреть мое сердце, если бы не одно но. Сказано это было язвительным, ледяным тоном, от которого сердце покрывается коркой льда.
– Илья, я не знаю, какие умозаключения ты сделал, но могу головой о стену биться, только так и не докажу тебе свою непричастность к похищению короны. Просто потому, что ты уже внушил себе, будто я в этом участвовала.
– Хорошо, – произносит он и, откинувшись на спинку кресла, вытягивает ноги.
Кладет нож на бедро и накрывает его ладонью. Я не хочу пользоваться оружием. По крайней мере, не желаю направлять его на Илью. Но если придется…
Какой же ад – находиться между молотом и наковальней! Когда на кон поставлены жизни самых близких, самых родных людей!
Мужчины, без которого я не могу и дня прожить. Пробовала. Не получилось. Существовала – да. Но жить – не жила.
И сестры. Единственной родной живой души на всем белом свете. После смерти наших родителей у меня осталась только она, и я обещала маме позаботиться о Карише. А уже через полгода после обещания она по моей вине стала заложницей обстоятельств и рычагом воздействия на меня.
– Тогда… – Илья возвращает меня в наш разговор, выдергивая из прогулки по аллее памяти. – Раз уж ты непричастна, тогда почему был убит охранник банка?
– В смысле – почему? – спрашиваю. – Возможно, организатор похищения короны понял, что ты вышел на него, и организовал засаду. Ну, или просто пришел и убил.
– В подвал? В недострое? Там, куда есть доступ только у моих людей? – хмыкает он.
– Может, крыса среди твоих людей?
– Ну да. Он привез охранника банка, убил своего коллегу, охранника, а после самовыпилился. Оригинальный камикадзе. Особенно учитывая, что их всех положили из автомата. Это ж как надо так извернуться, чтобы пустить в себя с десяток пуль. Эта версия говно. Давай следующую.
– Может, это был кто-то из твоих громил, который просто знал, куда повезут охранника?
– Или ты, – сухо говорит он, а я чувствую, как по спине течет тонкая струйка пота. – Потому что ты в курсе всего и ты единственная, кому выгодно, чтобы все участники этой акции молчали.
– Да почему выгодно-то? – спрашиваю, сцепляя перед собой руки.
– Потому что ты, Марта, – он понижает голос и прошивает меня таким взглядом, что я даже отшатываюсь, – организатор похищения.
Я уже открываю рот, чтобы парировать, но… мне крыть нечем. Он раскусил меня. Только мне надо что-то сказать, как-то пытаться отрицать свою непричастность. Но этот взгляд, полный разочарования и брезгливости… эти искривленные в гневе губы… этот сухой тон… Все это творит со мной нечто, что не подчиняется моему контролю.
Вместо того, чтобы вскочить и доказывать что-то Илье, мне хочется забиться в угол, обнять свои колени и, заплакав, попросить у Ильи защиты. Так надо было поступить год назад, и так стоило бы поступить сейчас. Только вот я уже слишком далеко зашла. Да и полагаться на мужчин больше не хочу. Мой прошлый опыт показал, что даже самый надежный мужчина может подвести, если это в его интересах.
– Ты… – произношу и сглатываю.
Но, к счастью, мне не приходится