Людей в коридоре становилось все меньше. Опоздавший парень из группы Майкла вылетел с лестничной площадки и с силой шлепнул Энни по заднице.
– А ты хороша, детка, – крикнул он, забегая в кабинет.
– Урод! – выкрикнула Энни, стараясь сдержать слезы, однако не смогла этого сделать и уже на пути к выходу из колледжа снова разревелась.
Глава 5. Гостья
Энни не пришлось врать родителям о болезни, чтобы не ходить на учебу. Вечером того же дня у нее разболелась голова и пропал аппетит. Миссис Ноанс сказала, чтобы Энни отдохнула дома пару дней и пришла в себя.
– Переживаешь из-за экзаменов? – спросила миссис Ноанс, придя к дочери в комнату. Она поставила кружку лимонного чая и небольшую тарелку куриного бульона на стол. – Отец думает, что это от стресса.
Девушка приподняла голову и, устало улыбнувшись, взглянула на маму из-под пледа. Она накрутила волосы, подкрасилась и надела свое любимое темно-зеленое платье с перьями на рукавах. Миссис Ноанс всегда была при полном параде, когда они с отцом собирались провести вечер вместе в кафе, кино или театре. И Энни безумно нравилось, что родители установили в своей семье это правило: не реже раза в месяц устраивать романтические вечера. К этому они пришли после посещения семейного психолога. Энни порой вспоминала те бесконечные ругани, которые устраивали ее родители абсолютно по любому поводу. Тогда девочка ходила во второй класс и жутко боялась вечера, потому что, когда родители возвращались с работы, она закрывалась в своей комнате и сквозь слезы читала книги, чтобы хоть как-то отстраниться от реальности. Это продолжалось четыре года. Энни до сих пор помнила тот разговор, когда мама и папа подошли к ней и рассказали о предстоящем разводе. Они говорили, что любят ее и она ни в чем не виновата, что это проблемы взрослых и она может по очереди гостить у родителей, но Энни не слушала их. Она рыдала взахлеб, затыкая лицо подушкой. А потом у миссис Ноанс диагностировали рак легких. И после того случая все затихло. Энни не разговаривала с родителями, обиженно отворачиваясь каждый раз, когда они спрашивали, что с ней. Словно они не знали. И Энни это еще больше злило. Но разговоров о разводе больше не было. Пожилая соседка раз в неделю начала приглядывать за девочкой, когда родители уезжали на сеанс. Она постоянно включала телевизор на всю громкость, и Энни приходилось затыкать уши наушниками, слушать музыку или смотреть сериалы. А потом соседка стала приходить дважды в месяц, потом единожды, и Энни стала замечать улыбки на лицах родителей и их влюбленные взгляды. Мама начала опять наряжаться, даже несмотря на то что сильно похудела и после лечения выпали волосы. Миссис Ноанс купила несколько париков разных длины и цвета и радостно показывала дочери, спрашивая ее мнения, какой лучше подходит под вечерний наряд. Энни с трудом сдерживала слезы в такие моменты, но все они делали вид, словно ничего страшного не происходит, будто болезни и вовсе нет. Мистер Ноанс стал активно ухаживать за женой – помогать надеть пальто и открыть двери. В доме все чаще начали появляться живые пионы (мать их безумно любила), смех и тихие песни миссис Ноанс на кухне, когда та готовила ужин. Энни еще немного пообижалась на родителей за то, что заставили ее тогда почувствовать, однако долго держать обиду все равно не могла, потому что была искренне рада за них. И спустя год в дом Ноансов пришла прекрасная новость – ремиссия.
– Возможно, – кивнула Энни, – или подхватила простуду, как Миринда.
Миссис Ноанс поджала губы:
– Ты уверена, что не нужно остаться с тобой сегодня? Я испеку твой любимый яблочный штрудель, если хочешь, или закажем тайской еды.
– Нет, мам, все хорошо, правда, я просто устала и хочу поспать. Вам не нужно пропускать сегодняшний вечер только потому, что у меня разболелась голова. – Энни улыбнулась так, чтобы мама поверила, что дело лишь в усталости. И это сработало.
– Ну, хорошо. – Миссис Ноанс поцеловала дочь в лоб и собралась уходить, как в дверь спальни постучали и в открытую щель высунулась голова отца.
– Ну как ты?
– Все хорошо, пап. Езжайте уже, а то опоздаете.
– Ты уверена? – продолжил мистер Ноанс, но жена остановила его, сказав, что Энни просто устала и хочет лечь спать. И Энни была ей безумно благодарна. У девушки не было сил долго держать слезы в себе, и, как только автомобиль отъехал от дома, Энни расплакалась.
Миринда сказала, что она выйдет на учебу на пару дней раньше, чтобы постараться уладить все до появления подруги, но Энни мало верила в то, что Миринда сможет всех заткнуть. У них не было никакого статуса – обычные девчонки не были ни для кого авторитетом. Однако Энни была благодарна за предложение. Девушка знала, что, когда бы она ни вышла – завтра, через неделю или явилась бы на экзамены, – все равно найдутся те, кто снова начнет выкидывать глупые фразы. К тому же, придя сегодня в колледж и начав разговор с Майклом, Энни сама для себя вырыла яму.
– Так были бы просто фотки, но из-за Майкла теперь все считают, что я ш… – Энни снова разрыдалась в трубку Миринде.
– Эй, Энни! Пусть считают, что им вздумается. Тебе ли не все равно? Главное, мы знаем правду. Даже придурок Майкл знает. И Джози. Кстати, может, попробуем уговорить Джози рассказать всем? Ну, что это Майкл фоткал тебя? – предложила Миринда, и Энни почувствовала ее неуверенность в собственных словах. Она рассказала подруге о разговоре с Джози. Однако о ее предложении говорить не стала. Миринда знала лишь то, что после Майкла Джози сразу же зашла в спальню и увидела Энни в бессознательном состоянии и никаких других людей с ней не было. Тогда Миринда задалась вопросом, зачем Джози нужно было подходить к Энни и рассказывать все это. Вряд ли из-за душевной доброты. Но сослалась на то, что Шоупен слишком странная, чтобы нашлись для нее какие-то логичные объяснения.
– Во-первых, вряд ли Джози будет во все это впутываться. У нас нет ничего такого, что мы могли бы ей предложить взамен. Во-вторых, даже если Джози скажет правду, думаешь, все ей поверят? Майкл снова будет утверждать, что мы все придумали. – Энни шумно высморкалась и сделала большой глоток остывшего лимонного чая.
– Насчет второго я могла бы еще поспорить, но с первым будет