— Второй раз вам предлагается сделка, — проревел он, — оставляете Эдуарда и чемодан, а сами садитесь на тепловоз и валите на все четыре стороны.
— А если мы откажемся? — прокричал я в ответ.
— Тогда вас всех закопают, как Толика с Верой, — любезно пояснил Гриша.
— Мы посоветуемся, — снова прокричал я ему, медленно, но неуклонно смещаясь в угол зала с дырой в стене.
И по-прежнему никаких телодвижений возле локомотива я не наблюдал, что мне показалось довольно странным. Афоня, Анвар, Сергей и Эдик стояли кучкой возле ближайшей к стене вагонетки и ждали, очевидно, что я им скажу.
— Условия все слышали? — сказал я, — какие будут мнения?
— А пусть он и топает туда, вместе с чемоданом, — первой высказалась Тамарка, — чего нам всем из-за одного страдать.
— Если так стоит вопрос, то ладно, могу пойти, — бросил Эдик, — только обманут же они вас, как пить дать разведут, как кроликов. Им чемодан нужен, а все остальные не…
— Ну давайте чемодан отдадим, — предложил Анвар, — а Эдика тут оставим.
— Можно попробовать… — нехотя согласился я, — ждите тут, я на переговоры пошел.
— Эй, вы там, на шхуне, — крикнул я, приложив руки ко рту рупором, — есть встречное предложение.
— Выкладывай, — проревел мегафон.
— Мы отдаем чемодан, а Эдика оставляем у себя — зачем он вам? На этом и расходимся краями…
— Теперь нам надо подумать, — донеслось из локомотива.
— Ну думайте, — ответил я, возвращаясь к товарищам по несчастью.
— Мы все слышали, — ответил за всех Эдик, — какие у нас переговоры интересные, прямо как в Анголе в 90-м году.
— А что было в Анголе в 90 м? — заинтересовался я.
— Да там правительственные вояки закусились очередной раз с Унитой, окружили их подразделение в лесу, а потом двое суток друг к другу парламентеров засылали.
— И чем все кончилось?
— Да подвезли две установки Градов и покрошили Униту в окрошку — этим все и кончилось.
— Боюсь, у нас тоже к этому все придет… — выдала свое мнение Тамара.
— Давайте лучше решим — если они не согласятся, что делать будем? — перешел к делу я.
— Я уже говорил, — выступил Эдик, — готов пострадать за правое дело, передавайте меня им вместе с чемоданом.
— И не страшно? — спросил Афоня.
— Я свое уже отбоялся… в Анголе в 92-м.
Что там у него случилось в 92-м, никто уже не успел спросить, потому что от тепловоза раздался мегафонный рык «Эй ты там, который Иван, подходи поближе». Я тяжело вздохнул и не торопясь двинулся в ту сторону, остановился в двух десятках метров от паровоза.
— Ну, я пришел, — сказал я, глядя на ветровое стекло, — что дальше.
— Мы не согласны, — ответил Гриша уже без всякого мегафона (он высунулся в дверь, так что я прекрасно видел его белое, как мел, лицо), — или чемодан с Эдиком или сделки не будет.
— Да берите и то, и это, — начал импровизировать я, — какие проблемы… только давай обговорим порядок обмена… чтоб без разных штучек.
— Давай, — покладисто согласился Гриша, — вы выводите Эдика с чемоданом в район того люка (он показал на то место, откуда мы вылезли) и отходите влево вон к тому станку. Мы вылезаем из кабины и подходим к Эдику, а вы тем временем забираетесь в тепловоз. Солярки тут много, до санатория хватит, ворота в часть открыты. Так пойдет?
— Да нормально, — почесал в затылке я, — а сколько вас там в кабине-то?
— Трое, — ответил Гриша, — будто сам не знаешь, я, прапор и Ириша.
— Забились, капитан, — ответил я ему, — или у тебя там уже другое звание, на том свете-то?
— То же самое, — ответил он, а я так же неторопливо вернулся к обществу.
— Ну вы все слышали, наверно, — сказал я, обращаясь сразу ко всем.
— Не, половины не разобрали, — ответил Эдик, — лучше точно все скажи.
— На один чемодан они не согласны, только вместе с тобой, — хмуро ответил я ему, — если ты тоже согласен, то обмен на тепловоз пройдет в течение пяти минут… а дальше, сказал капитан, катитесь хоть к чертовой матери, без ограничений.
— А чего они так за тебя цепляются? — спросила Тамарка у Эдика. — Может, ты тоже из них будешь?
— Да, — продолжил Анвар словами из популярного фильма, — есть у нас такое подозрение, что ты, мил человек, стукачок.
— Я доказывать ничего не буду, — обиделся Эдуард, — давайте чемодан и я пошел.
— Ну держи, — и Афоня протянул ему тот самый чемоданчик с устройством типа «Ромашка», как оказалось, он его все время с собой таскал.
— Ну пока, ребята, — сказал Эдик, приложив руку к козырьку своей кепки в подобии воинского приветствия, — не поминайте лихом.
И следом он довольно резвой рысцой отправился в центр зала, а я отделился от остальной группы и помахал рукой обитателям локомотива — мол, мы ваши условия выполнили. Спустя десяток секунд из кабины спустился сначала прапорщик, потом Гриша, а последней и Ирина, и все они тоже очень медленно проследовали по направлению к люку, на котором все также была навалена какая-то железная арматура, а сейчас еще и Эдуард прибавился.
Григорий при этом поднял руки над головой и помахал ими мне, мол, мы все условия соблюдаем — двигайте, куда было оговорено. Мы и двинули… я в авангарде, остальные гуськом за мной.
— Я держу их на мушке, — сказал я, встав на одно колено и выставив автомат вперед, — Сергей, проверь тепловоз.
Он проскользнул у меня за спиной, и через несколько секунд раздался его крик:
— Тут засада, все закрыто нахрен!
— Че за дела? — немедленно обратился я к Григорию, — зачем вы заперли кабину?
— Ыгыгы, — такой был мне ответ, — а не надо быть таким доверчивым!
И сразу вслед за этим завыла сирена где-то под потолком, а в ворота, снесенные тепловозом, быстрым шагом вошла колонна товарищей в зеленой униформе. И у каждого в руках имелся примерно такой же АКМ, как и у меня.
— Засада, — заорал я всем остальным, — быстро все назад!
Как ни странно, но меня поняли и среагировали именно так, как я ожидал — через десяток секунд мы опять сгрудились у вагонетки, стоявшей у самого края ветки, впритык к отверстию в стенке. И они нас почему-то не преследовали, ни старая команда возле Эдика, ни новые бойцы — просто стояли и ухмылялись и те, и эти.
— Быстро залезаем сюда и едем в шахту, — скомандовал я, и все послушались, а я добавил Тамарке, — а ты давай сюда свой левитин.
И она протянула мне кусочек светло-желтого цвета, а я приложил его к мотору снизу. Мотор тут же заурчал, а