— Да.
— В таком случае — зачем вы мне тут чушь несете, мье Таани? Не заставляйте меня разочаровываться в ваших умственных способностях.
Ленну показалось, что он ослышался.
— Мье Таани, я старый человек. Я преподаю раза в два с лишним дольше, чем вы на свете живете. Неужели вы думаете, что я мог не заметить, что моего студента опоили?
Мир перевернулся вверх тормашками, показал Ленну нос и язык и подмигнул. Ну, во всяком случае, так Ленну показалось.
— Я хотел прервать экзамен и отправить вас в лазарет. Избавить вас от непомерного усилия. Но вы предпочли его предпринять. Я решил не вмешиваться. Нельзя отнимать у человека победу. — Борода улыбнулся странной, совершенно незнакомой Ленну улыбкой — как равному. — Совершать невозможное полезно. Даже если его не удается совершить. Это все равно победа. Но вам удалось. Я ведь сказал, что вы сумели удивить меня и прыгнуть выше головы. Но я не сказал, что по моему предмету.
Ленн покраснел, аж щекам стало жарко.
— А что до вашего неведомого помощника… если у человека сломаны ноги и ему надо дойти до цели, тот, кто дал ему костыли, безусловно, помог ему. Но свой путь, пусть и на костылях, этот человек прошел сам.
— Вы хотите сказать, профессор… — вышептал Ленн.
— Я не ставлю незаслуженных оценок, мье Таани, — отрезал Борода. — И перестаньте терзать зачетку.
Он снова пристально посмотрел на Ленна и снова улыбнулся.
— Я рад, что не ошибся в вас, мье Таани. И мой вам совет — найдите вашего помощника.
— Вы… его знаете?
— Нет, — покачал головой Борода. — Хотя я знаю всех менталистов вашего курса. Никто из них не способен на такой фокус. От телепатии на уровне даже самого лучшего студента экзаменационные аудитории защищены. Так что полагаю, личность вашего помощника удивит нас обоих.
Давно уже профессор собрал билеты, распрощался и покинул аудиторию. А Ленн так и сидел за опустевшим экзаменационным столом и думал.
Вообще-то Борода прав: найти неведомого доброхота можно. У любого телепата, у любого менталиста есть свой почерк, свой стиль. Ментальный контакт опознается обычно раньше, чем собеседник назовет себя. Всех менталистов курса и всех преподавателей Ленн помнил наперечет. Телепатия профессора менталистики Энне Лауда оставляла по себе ощущение знобкого холодка — не то, чтобы неприятного, но основательного. Ментальный сигнал старосты курса Даннерта вообще вызывал чесотку в костях — будто стая комаров налетела и искусала скелет, бррр. Крепыш Майен разговаривал глубоким басом — но телепатически общался исключительно подростковым альтом, в минуты напряжения срываясь на дискант, и даже молчаливое его присутствие в голове оказывало себя легким, едва уловимым звоном. А после мысленного контакта с толстяком Найгом неизменно хотелось даже не есть, а жрать. Даже если ты только что отвалился от стола сытым под завязку. И так далее…
Но не было ни этих столь знакомых Ленну примет, ни прочего «и так далее». Ничего привычного, как есть ничего. Было только буйство запахов. Странная, ни на что не похожая структура мира, в которой открылась еще одна, прежде неведомая, незамечаемая грань. Да не просто открылась, а еще и оттеснила остальные. Запахи вели себя так, будто они тут главные. Таких менталистов Ленн не знал. Бред какой-то. И вообще — впору подумать, что по ту сторону мысленной связи сидит собака, не иначе. А что? Кому ж еще внюхиваться в окружающую действительность?
Молодец. Возьми с полки косточку.
Что?!
Люди обычно предлагают пряник. Но косточка лучше.
Ментальный голос у Ленна в голове был странным. Глубокого залегания альт — то ли очень низкий женский голос, то ли высокий мужской, не разберешь. Непонятный тембр. Не говоря уже, собственно, о содержании телепатического послания.
— Ты… кто? — спросил Ленн почему-то вслух.
Ну, ты же сам все правильно понял. Собака я. Собака.
— Ничего себе шуточки…
Это ты после экзамена оклематься не можешь или после «моли»? Ладно. Иди в правое крыло. Там, где виварий и артефакторий. Сегодня там в охране старый Маати дежурит. Спросишь Найду. Жду.
Найда. Таинственный помощник. У Ленна и сомнений не возникло: запахи вновь разбушевались. Он шел по коридорам, провожаемый ароматом поздней сирени из полуоткрытого окна. Волны ванили и корицы, летящие от чьей-то булочки, накатывали на него шагов за двести. Забытый на подоконнике кусок мела обдал его уже знакомым шершавым холодком. Металл затейливых оконных решеток пах томительно нежно. От одного этого можно было сойти с ума. Но Ленн держался. Он должен, он обязательно должен найти Найду и узнать, кто это.
А вот и сторожка. И старый Маати прогуливается перед ней взад-вперед по своему обыкновению. Ну, хвала всему сущему — хоть что-то привычное в этой взбесившейся реальности.
— Мье Таани, доброго вам денечка, — степенно произнес старик в ответ на его скомканное приветствие. — Зачем пожаловали?
— Мне бы… Найду, — промямлил Ленн, чувствуя себя полным придурком.
— А, ну это можно, это сейчас. — Маати обернулся в сторону вивария и повысил голос. — Найда, тут к тебе твой молодой человек пришел.
И навстречу ошеломленному Ленну из недр вивария вышла великолепная овчарка.
Все надежды на то, что это просто дурацкая шутка, и на экзамене по некромантии ему помогла все-таки не собака, а кто-то другой, рассыпались прахом. Не стоит сопротивляться реальности. Проиграешь с разгромным счетом.
Твоя правда. Ну что — пойдем знакомиться?
Позади вивария привольно раскинулась лужайка. Никаких беседок, никаких клумб, никаких садовых скульптур и прочей дребедени. Только скамейки по периметру веселого разнотравья.
На одной из скамеек сидели бок о бок Ленн и Найда.
Травы благоухали с такой силой, словно готовились к экзамену по благоуханию и сейчас повторяли пройденное за весну и начало лета. Ароматы и вообще опять разбушевались, но Ленну было все равно. Ведь совсем рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки, доносился лучший запах на свете. От Найды так чудесно пахло чистой ухоженной собачьей шерстью — как говорил когда-то трехлетний Ленн, «собачатиной». Он с тех самых пор мечтал завести собаку, и чтобы непременно большую-пребольшую. Вот только мечты так и остались мечтами. А теперь рядом с ним сидела большая собака из его детских мечтаний, да не просто какая-то там, а волшебная, которая помогла ему сдать экзамен, несмотря на «моль»… и так хочется зарыться рукой в густую шерсть, погладить… вот только нельзя…
Почему нельзя?
— Ну… это