Мне оставалось только бежать за моим возлюбленным, уворачиваясь от лассо и ударов фейских кнутов. Наконец мы увидели средоточие силы искажений, и зрелище это было поистине грандиозное и даже завораживающее!
Корень, так хитро ускользнувший из колоды, в которую я когда-то опрометчиво поместила коварный подарок Ванадия, разросся и сейчас напоминал гигантского светящегося паука, живописно раскинувшего свои сети окрест. Каждый отросток, каждая нить этих сетей пульсировала разноцветными огоньками, толчок за толчком выбрасывая в мир потоки искажений. По мере приближения к корню меня стало охватывать странное ощущение необъяснимого, даже какого-то иррационального страха. Накатывала головная боль, уши казались забитыми ватой, а позвоночник, казалось, мелко вибрировал в такт несуществующей мелодии, в которую превращалась пульсация; внезапно у меня даже нестерпимо закололо сердце. Что такое?! Баба яга, конечно, не девочка осьмнадцати годков, но на здоровье никогда не жаловалась, а тут …
– Вот! – Рагне Стигг протянул мне такую же серьгу, как у него, и, заметив мой удивлённый взгляд, пояснил: – Она блокирует инфразвук!
Я воткнула серьгу в ухо, и все неприятные симптомы притупились, отступив на второй план. Ну какой же у меня орк славный: запасливый, сильный, надёжный! И какие молодцы сотрудники Сказнадзора, снабжающие своих такими ценными приборами!
– Корень создаёт искажения, они приводят к вибрациям пространства, и вот эти вибрации и генерируют инфразвук! – сказал Рагне Стигг.
– А как уничтожить корень, ты знаешь? – с надеждой спросила я.
– Сперва надо как-то изолировать фей, – проворчал Рагне Стигг, хмуро взглянув на меня.
В этом он был прав: уничтожить корень, постоянно отмахиваясь от налетавших красоток с кнутами и лассо, не представлялось возможным. Но как изолировать такое количество неадекватных и сильно летучих девиц?! В моём вещмешке, не считая мизерных доз живой и мёртвой воды, осталось только несколько груш, два куска мыла и бабояговский гребень. Так что фей я могла только закидать огрызками, предварительно намылив красоткам шеи и причесав, но это вряд ли способствовало бы изоляции стаи разъярённых волшебниц. Попытка воспользоваться ещё одним зубом для создания армии тоже не увенчалась успехом: он слишком крепко сидел в десне, и ни одного приличного стоматолога под рукой! А что, если изолировать не фей, а сам корень?
Я извлекла из вещмешка мыло и взвесила его в руке, прежде чем бросить на земляной пол. Феи решили действовать одновременно со мной, они все как одна стремительно ринулись на нас из разных тёмных углов, и в самый последний момент на их пути выросли высокие и прочные стены, которые затряслись от грохота, но выдержали множественный таран зубастых милашек. После страшного грохота, возникшего от мощного соударения фейских лбов и мыльных стен, послышались звуки падения (это феи осыпались на земляной пол, видимо, получив сотрясение мозга), а затем вообще всё стихло. Теперь я и Рагне Стигг были с корнем один на один, и чем ближе мы подходили к светящемуся телу этого фито-монстра, тем ярче я чувствовала вибрации искажений. Теперь становилось понятно, как исчезли Яробор и многие другие неугодные: искажения расщепили их своими вибрациями. Неизвестно, как долго мы с Рагне Стиггом сможем противостоять их воздействию.
Пока я думала об этом, мой возлюбленный устанавливал какие-то датчики по телу корня, и я, наблюдая за этими действом, обрела утраченное спокойствие: калик Сказнадзора знал, как обезвредить укоренившееся здесь зло! Мой герой! За таким – как за каменной стеной! Да, он не обладал сахарным голосом и ангельской красотой, как Ванадий, не был наделён властью, как князь или король, но в нужный момент Рагне Стигг всегда мог встать на защиту своей женщины и своей земли!
– Сейчас будет взрыв, – сказал он, закончив все приготовления. – В момент взрыва ты сможешь вернуться обратно, в своё тело. Тщательно, до мельчайших подробностей представь себе свой мир, мысленно восстанови ощущения своего настоящего тела…
– А ты?! – Я схватила его за руку, испугавшись даже мысли о том, что могло сейчас случиться.
Неужели взрыв разлучит нас навсегда?! А что будет с Рагне Стиггом?! Ответ я прочитала в его взгляде, обомлев от страха.
– Другого шанса может не быть, – продолжал убеждать меня мой возлюбленный. – Из-за искажений миры пойдут в противофазе ещё много лет.
– Пусть! – воскликнула я. – Я не хочу возвращаться без тебя! И вообще, ты что это задумал?!
Рагне Сигг покачал головой и ободряюще улыбнулся.
– Ответ неверный, – прошептал он.
– Но ты же… ты можешь погибнуть! Никакие корни и никакие миры не стоят такой жертвы! – возмутилась я.
– Из сказки слово не выкинешь, – пожал плечами Рагне Стигг. – Если цепь событий сгенерирована Вселенной или иным создателем, этого уже не изменить.
– Не сказка управляет нами, а мы сказкой! – возразила я. – У нас, у психологов, даже такая методика есть – сказкотерапия. Каждый придумывает свою сказку так, как считает правильным, а мы придумаем свою!
Наши споры прервала яркая вспышка, во время которой я успела схватить своего возлюбленного за руку. Мир нарисовался в мыслях сам собой, причём совсем не тот, который я бы хотела посетить. Навь вообще была крайне неприветливым и мрачным местом. Хорошо, что у Яги была способность ходить туда и обратно, когда вздумается. Почему именно Навь? Не знаю. Наверное, это творение разума Вселенной произвело на меня особое впечатление. Правда, теперь всё здесь как-то неуловимо изменилось. Навий мир исполнился жуткой потусторонней красоты, какой раньше не наблюдалось, или я плохо разглядеть успела: была-то ведь всего ничего – несколько минут. Зато теперь я, кажется, влипла по полной программе, в которую входил тщательный осмотр окрестностей.
И следует отметить, что посмотреть было на что! Чёрный диск солнца окружал багровый ореол, буквально приковывавший к себе взор, потому что любоваться красотой этого мрачного объекта хотелось бесконечно. Под чёрным солнцем раскинулись величественные и необъятные каменные пустоши, казавшиеся бескрайними. По ним среди неожиданно обрывающихся троп и медленных рек с мёртвой водой были рассеяны блуждающие тёмные силуэты тех, кто попал в Навь. Они брели куда-то в неоглядную даль в абсолютной ужасающей тишине, которая временами нарушалась