– В Запендю-то, небось, жениться пожаловал? – продолжала выспрашивать я.
Мне очень хотелось услышать, что он явился не к Гориславе. Рагне Стигг не торопясь подошёл поближе, эффектно вонзил секиру в случившийся рядом пень, так что земля задрожала, и воззрился на меня, сложив руки на груди. Вид у него был грозный и бравый, а в глазах плясали озорные смешинки. Мне на какое-то мгновение показалось, что он прямо-таки заглядывает внутрь меня, будто видит то, что скрывает бабояговская внешность. Эх! Если бы это и в правду было так! Я прикрыла веки и представила, что Рагне Стигг переселяется в тело того парня из метро, встречу с которым я так тщательно планировала в той прошлой своей реальной жизни. Не зря же у орка на секире та же руническая вязь, что и у моего попутчика на шее!
– Да есть тут одна на примете! – весело сказал орк, бесцеремонно разглядывая меня. И взгляд его был такой вызывающий, что у меня аж мурашки по спине побежали. – Только она пока даже не догадывается, что моей будет!
– А ты прям так уверен, что твоей? – ядовито спросила я, желая сбить с него спесь.
Мне нравились уверенные в себе мужчины, но при этом возникало неодолимое желание спорить с ними и назло действовать в стиле «А Баба Яга против!», который в данном случае просто сказочно вписывался в мой образ. Правда, сейчас вся эта перепалка, спровоцированная мной, представляла собой не что иное, как разведку боем. В спорах личность человека раскрывалась глубже и ярче, думаю, что и к оркам можно было применить этот постулат практической психологии.
– А то! – залихватски подбоченившись, пробасил Рагне Стигг.
– А что ж она недогадливая-то такая? Или дурочку какую себе выбрал? – продолжила перепалку я.
– Просто прелесть, какую дурочку! – рассмеялся Рагне Стигг, которого, судя по всему, ничуть не задело, а почему-то, напротив, развеселило моё замечание.
Вообще для орка он, по-моему, был каким-то слишком добрым, терпеливым и улыбчивым. И эта улыбка удивительно преображала его внешность, придавая его жёсткому лицу одухотворенное и загадочное выражение.
– А ты ей, милок, знак какой-нибудь подай, чтобы догадалась! – предложила я.
– Время придёт – подам! – пообещал орк, а потом добавил: – А сейчас спать надо!
– И то правда! – поддержал его Бардадым, всё это время крутивший головой туда-сюда, следя за нашей пикировкой, готовый вступить в бой за свою хозяйку. – Пойдём, Ягуня! Сил надо набираться, а то и вовсе с лица осунешься от недосыпу!
– А где Воронесса? – спросила я, так и не обнаружив ворону даже в своей светёлке.
– Ты только не ругайся, Баба Яга! – Бардадым потупил взор и замолчал, но вскоре не выдержал и «раскололся»: – К лешему она полетела!
– Зачем?! – поразилась я.
– Леший – знатный специалист по порче, вот она ему лепесток розовый в клюве и понесла: чтобы разведал, что не так с этими цветами! Велемудр, конечно, зол на тебя, но, ежели любит – простит, да и тебе с ним помириться надо. Связи у него большие, и знаний богатства несметные.
ГЛАВА III. Иноземные женихи, или Сказочный психоанализ
Утро я начала с сеанса кройки и шитья: надо было зашить образовавшийся разрез, чтобы не нарушать принятый в Запенде женский дресс-код. Сенные девки княжны по просьбе Бардадыма снабдили меня диковинными длинными металлическими иглами, каждая из которых вполне бы сгодилась для того, чтобы хранить смерть Кощееву, и алыми нитками, а затем удалились, почтительно кланяясь: наверное, подумали, что Баба Яга будет творить какое-нибудь страшное колдовство. Я не стала их разубеждать, изобразив глубокомысленную и слегка зверскую мину на бабояговском лице, и занялась рукоделием только тогда, когда девки скрылись за дверью. Результатом моих усилий стала алая полоса, проходящая вдоль правого бока платья на манер генеральского лампаса. Ну а чем я не генеральша?
Я дефилировала туда-сюда по светлице, с гордостью выслушивая положительные отзывы Бардадыма о моей хозяйственности и восхитительной походке утицей, и остановилась только тогда, когда дверь задрожала от стука, а потом распахнулась, пропустив внутрь улыбающегося гонца.
– Княжна Горислава по случаю победы над татями и улучшения здоровья князя нашего в гридницу зовёт трапезничать! – радостно сказал он.
– Потрапезничать можно, – милостиво согласилась я.
Вид у меня как раз был самый затрапезный, и я поспешила это исправить. Тщательно расчесав волосы, заплела их в две пышные косы и уложила на плечи. Осталось повязать очелье, надеть поневу, и можно явиться пред светлые очи Гориславы.
Утром при свете дня княжеские хоромы преобразились и выглядели просто роскошно. Алые стены, расписанные золотыми узорами с неведомыми птицами и цветами, казалось, вобрали в себя силу солнечных лучей, падавших на гладкий пол из арочных окон, затейливо убранных ромбовидными решётками.
В гриднице было тепло от улыбок и весело от залихватских разговоров о ночной битве. Княжеские гриди оказались мастаками на все руки: и сражаться, и песню запеть, и в танце удаль молодецкую показать. Один только Дубыня Звезданович был невесел, слишком часто и как-то грустно поглядывая на Гориславу, и та тоже нет-нет да и обращала украдкой взор на молодого воина. Странный это был взгляд – алчущий и печальный.
Женихи присутствовали в полном составе. Ближе всех к трону расположилась делегация орков в количестве трёх громил, один другого зеленее и мускулистее. Воронесса навела о них справки, и, как выяснилось, в женихи к Гориславе набивался их Владыка – самый мощный и толстолобый орк. Глядя на него, я думала о том ,что ни один отец, даже самый венценосный, находясь в здравом уме, не станет желать брака дочери с подобным экземпляром. Может быть, князь был чем-то одурманен, решив призвать таких женихов? Вообще вся эта идея со свадьбой выглядела довольно странно.
По человеческим меркам, Рагне Стигг выгодно отличался от своих соплеменников. Особенно мне нравился его взгляд, в котором вместо обычного свирепого выражения, характерного для других орков, отражалась сила интеллекта. Не зря же Рагне Стигг числился советником Владыки по связям с общественностью и специалистом по дворцовому этикету. Орки и в том, и в другом не были сильны и отличались прямотой в суждениях и поступках. Сама по