– Он старый? – задумчиво спросил я.
– О возрасте китайца невозможно судить по внешности, – сказал доктор. – Но я бы сказал, что Май Ло лет шестьдесят. Мне говорили, что дома он губернатор провинции принца Кая и очень важная личность.
– Мне он не нравится, – откровенно сказал я.
– Он никому не нравится, даже его молодому хозяину, – ответил доктор. – Кстати, сколько по-вашему лет Каю Лун Пу?
– Лет восемнадцать – или девятнадцать, – предположил я.
– Ему двадцать семь лет. Китайцы стареют медленно, если не пристрастятся к опиуму, как кули. Хотите сигару, сэр?
Я покачал головой и пошел на палубу, где Арчи и Джо задержали меня и стали расспрашивать, о чем «его королевское величество китаец» целый день разговаривал со мной. Я был полон впечатлениями и рассказал все, что знаю о нашем раненом пассажире, добавив, что мне искренне жаль, что ему скоро предстоит умереть.
Глава 4
Поразительное предложение
На следующее утро после завтрака меня снова пригласили к принцу Кай Лун Пу. Здесь мне стоит сказать, что у китайцев фамилия идет на первом месте. И что фамилия моего нового друга Кай, как моя фамилия Стил. «Пу» – все равно что «Сэм» у меня, а «Лун» – второе имя. Все китайские имена имеют определенное значение, и свободный перевод Кай Лун Пу на английский язык – «цветок дерева». У принца красивое и подходящее имя, хотя на наш непривычный слух оно кажется странным.
Мой новый друг встретил меня так же оживленно, как накануне, но я заметил, что под глазами у него темные круги, а щеки впали. Когда я вошел, с принцем был врач, и я спросил его, спал ли пациент.
– Ни минуты, – ответил он. – Наш принц намерен не терять ни минуты жизни, и поэтому до полуночи я сидел с ним сам. А потом до рассвета он разговаривал с Май Ло.
– И это было зря потраченное время, – сказал принц, бросив странный взгляд на своего служителя, – потому что у Май Ло очень ограниченный словарь, хотя сам Май Ло мудрый и опытный. Не думаю, чтобы в ответ на мою болтовню он произнес хотя бы шесть слов. Сейчас мне его услуги больше не понадобятся, и я избавлю себя от его присутствия.
Май Ло покорно простерся перед принцем и вышел неслышно, как призрак. Врач готовил шприц, а больной задумчиво смотрел на него.
– Вы видите изменения в моем состоянии? – вскоре спросил он.
– Небольшие, – ответил врач. – У вас удивительная сила жизни. Обычный человек давно бы уже сдался.
– Я могу быть уверен в сегодняшнем дне? – спросил принц.
Прежде чем ответить, врач сделал укол. Потом медленно сказал:
– Пока действует ваше сердце, вы будете жить, но в любое время его действие может прервать тромб. Я не могу обещать даже сегодня, но вы можете увидеть свет завтра или даже послезавтра.
– Но немного?
– Немного, принц.
– Дракон Земли безжалостен. Я не достигну Китая?
– Нет. До Шанхая или Гонконга две недели. И есть еще одно, о чем я должен поговорить с вами. У меня нет средств для бальзамирования или сохранения вашего тела.
На несколько мгновений принц стал очень серьезным. Потом снова рассмеялся, но мне показалось, что в его смехе нет веселья. Вопреки западному образованию, Кай Лун Пу сохранил суеверия своих предков, и ему хотелось, чтобы его тело привезли в Китай и похоронили в зале предков.
– Какой шум поднимет Май Ло, – сказал он, – когда меня бросят в море. Вам придется заковать его, Сэм, иначе он взбесится и причинит вам много неприятностей.
– Если он это сделает, он отправится за вами, – пообещал я. – Конечно, если вы не хотите, чтобы он отвез домой ваше завещание и передал вашим друзьям ваши последние слова.
Принц сделал такую гримасу, что мы с Гейлордом улыбнулись.
– Я сообщу вам тайну, – сказал он, – мой слуга мне так же отвратителен, как вам. Но он человек высокого рождения, мандарин и наследственный губернатор моей провинции, поэтому я вынужден брать его с собой в путешествиях.
– Он выглядит болваном, – заметил я.
– Его внешность обманчива, – возразил принц. – Май Ло удивительно хитер и наблюдателен, он умен так же, как горд и тщеславен. До этого несчастного случая я его побаивался, хотя знаю, что он отдал бы ради меня жизнь, если бы было необходимо. Его долг после моей смерти вернуться домой, умилостивить Дракона Земли, а потом покончить с собой, но очень вероятно, что Май Ло найдет способ избежать этого. Слишком многое будет подкармливать его честолюбие.
– Он наследует ваше поместье?
– Ни в коем случае. Май Ло благороден, но он не царской крови. Мое поместье перейдет к императору, потому что у меня нет наследника, мои наследственные залы будут запечатаны и покинуты и… вскоре я буду забыт.
– Почему? – спросил я.
– Потому что сам никогда не стану предком, – ответил он, на этот раз искренне смеясь. – Абсурдное утверждение, верно, Сэм? Но мои соотечественники преданные синтоисты, они поклоняются предкам, и, хоть при жизни я благодаря моим могучим предкам получал почести и уважение, после смерти я все это потеряю и буду вскоре забыт.
Пока я думал над его словами, врач вышел, и мы остались наедине.
– Вы верите в эту религию поклонения предкам, принц? – спросил я.
– Конечно, нет, Сэм. Что касается наших ортодоксальных традиций и религиозных обрядов я очень плохой китаец. На самом деле мой народ совсем не религиозен: китайцы поносят и даже бьют своих бронзовых и деревянных богов, если они плохо себя ведут, и все церемониальное поклонения богам в Китае – просто фарс. Могу сказать, что даже еще до поездки в Европу я отказывался считать своих разложившихся предков чем-то более важным, чем прах, в который они превратились по законам природы. Но я хранил свое отступничество в тайне, чтобы получить достаточные средства и наслаждаться прелестями Европы. Я даже забрал в покоях предков часть их сокровищ.
– О, – сказал я, – значит, в залах ваших предков есть сокровища?
Он улыбнулся.
– Больше половины богатств Китая, богатства, накопленного за столетия, навсегда запечатано таким нелепым способом, – ответил принц. – Моя семья была старинной уже во времена вторжения татар, и она всегда была богатой. В моей провинции Кван-Кай-Нон в залах предков лежит такое количество сокровищ, которое способно потрясти мир, если бы это сокровища были представлены публично. Но во всем моем поколении их никто не видел, кроме меня.
– Я не вполне понимаю эту систему, – сказал я, очень заинтересованный его словами.
– Наш незапамятный обычай, –