270 В этих ассоциациях отражены важные переживания из детства. Как бывает почти во всех случаях подобного рода, сновидцу была свойственна особенно тесная связь с матерью. Под этим следует понимать не хорошие или интенсивные сознательные отношения, а нечто вроде тайной, подспудной привязанности, которая сознательно проявляется, возможно, лишь в замедленном развитии характера, то есть в относительном инфантилизме. Развивающаяся личность естественным образом избегает такой бессознательной инфантильной связи, ибо ничто так не препятствует развитию, как сохранение бессознательного – можно даже сказать, психически эмбрионального – состояния. По этой причине инстинкт хватается за первую возможность заменить мать другим объектом. Дабы стать истинной заменой матери, этот объект должен в некотором смысле быть ее аналогом. Именно так и произошло с нашим пациентом. Та сила, с которой его детская фантазия уцепилась за символ Кельнского собора, соответствует силе его бессознательной потребности найти замену матери. Данная бессознательная потребность усиливается еще больше в том случае, если инфантильная связь грозит стать вредоносной. Отсюда тот энтузиазм, с которым его детское воображение восприняло идею церкви; ведь церковь, в наиболее полном смысле этого слова, есть мать. Мы говорим не только о матери-церкви, но и о лоне церкви. В церемонии, известной как benedictio fontis[95], крестильную купель называют immaculatus divini fontis uterus – «непорочным чревом божественного источника». Принято считать, что взрослый человек должен знать это значение, чтобы оно могло проникнуть в его фантазии, и что эти смыслы заведомо не могут оказать никакого влияния на несведущего ребенка. Подобные аналогии, безусловно, действуют не через сознательный разум, а совершенно другим способом.
271 Церковь представляет собой высший духовный субститут для сугубо естественной, или «плотской», связи с родителями. Как следствие, она высвобождает индивидуума из бессознательных природных отношений, которые, строго говоря, суть вовсе не отношения, а состояние зачаточного, бессознательного тождества. Последнее, уже в силу самой своей бессознательности, обладает необычайной инерцией и оказывает сильнейшее сопротивление любой форме духовного развития. Трудно сказать, каково различие между этим состоянием и душой животного. Тем не менее попытки вырвать индивидуума из его первоначального, животноподобного состояния отнюдь не относятся к прерогативе христианской церкви; последняя – всего лишь новейшая, причем исключительно западная, форма инстинктивного устремления, которое, вероятно, такое же древнее, как и само человечество. То же устремление можно обнаружить в самых разнообразных формах у всех примитивных народов, которые так или иначе развиты, но еще не подверглись заметному вырождению: я имею в виду институт или обряд инициации – посвящения в мужчины. По достижении половой зрелости юношу отводят в «мужской дом» или какое-либо другое место посвящения, где его систематически отчуждают от семьи. В то же время его посвящают в религиозные таинства и тем самым не только вводят в совершенно новые отношения, но и, в качестве обновленной и измененной личности, отправляют в новый мир, подобно заново рожденному (quasi modo genitus). Инициация часто сопровождается всевозможными пытками и истязаниями, порой включает обрезание и тому подобное. Эти практики, несомненно, восходят к глубокой древности. Они стали почти инстинктивными механизмами, в результате чего продолжают воспроизводиться без внешнего принуждения, как, например, при «крещении» немецких студентов или при еще более экстравагантных обрядах посвящения, практикуемых в американских студенческих братствах. Они запечатлены в бессознательном в виде изначального образа, архетипа (arehetypus), как говорил святой Августин[96].
272 Когда мать моего юного пациента рассказала ему о Кельнском соборе, этот первообраз пробудился к жизни. Поскольку духовного наставника, который развил бы видение далее, в то время не нашлось, ребенок остался на попечении матери. Все же жажда мужского руководства продолжала нарастать, в итоге приняв форму гомосексуальных наклонностей. Последние, вероятно, никогда бы не возникли, будь рядом мужчина, способный направить детские фантазии в надлежащее русло. Отклонение в сторону гомосексуальности, безусловно, находит многочисленные примеры в истории. В Древней Греции, как и в некоторых примитивных сообществах, гомосексуальность и образование были практически синонимами. С этой точки зрения юношеская гомосексуальность есть всего лишь неверное толкование вполне естественной потребности в мужском руководящем начале.
273 Согласно сновидению, начало лечения означает для пациента реализацию истинного смысла его гомосексуальности, а именно приобщение к миру взрослого мужчины. Все, что мы были вынуждены обсуждать здесь в столь утомительных и многословных деталях, сновидение сжало до нескольких ярких метафор, создав таким образом картину, оказывающую гораздо большее воздействие на воображение, чувства и понимание, чем любые ученые рассуждения. Соответственно, пациент оказался лучше подготовленным к лечению, чем это было бы возможно посредством медицинских и педагогических максим. По этой причине я рассматриваю сновидения не только как ценный источник сведений, но и как чрезвычайно действенный инструмент просвещения и терапии.
274 Далее я перескажу второе сновидение, которое приснилось пациенту в ночь после его первого визита ко мне. В определенном смысле оно дополняет предыдущее. Должен подчеркнуть, что в ходе первой консультации я не ссылался на сновидение, которое мы обсуждали только что. О нем даже не упоминалось. Также не было произнесено ни слова, хотя бы отдаленно связанного с вышеизложенным.
275 Второе сновидение таково: «Я нахожусь в большом готическом соборе. У алтаря стоит священник. Я с моим другом встаю перед ним, держа в руке маленькую фигурку из слоновой кости. У меня такое чувство, что над нею должны совершить обряд крещения. Вдруг появляется пожилая женщина, снимает с пальца моего друга кольцо, символизирующее принадлежность к братству, и надевает его на свою руку. Мой друг опасается, что это может каким-то образом его обременить. В этот миг раздается чудесная органная музыка».
276 К сожалению, рамки одной короткой лекции не позволяют мне обсудить все подробности этого чрезвычайно замысловатого сновидения. Здесь я кратко изложу лишь те моменты, которые продолжают и дополняют сновидение предыдущего дня. Второе сновидение, несомненно, связано с первым: сновидец снова оказывается в церкви, то есть в состоянии посвящения в мужчины. Однако появляется новая фигура – священник, чье отсутствие в прежней ситуации мы уже отмечали. Таким образом, сновидение подтверждает, что бессознательный смысл его гомосексуальности реализован и можно двигаться дальше. Пришло время подлинной церемонии посвящения, т. е. крещения. Символика сновидения подтверждает то, что я сказал ранее, а именно, что содействие таким переходам и психическим трансформациям не есть прерогатива христианской церкви, но что за церковью стоит живой первообраз, способный вызывать преобразования при определенных обстоятельствах.
277 Согласно сновидению, крещению подлежит маленькая фигурка из слоновой кости. Пациент говорит следующее: «Это был крошечный человечек, напомнивший мне о мужском половом органе. Конечно, было странно, что его собирались окрестить. Впрочем, у иудеев обрезание – своего рода крещение. Должно быть, это отсылка к моей гомосексуальности, ибо друг, стоявший со мной перед алтарем, – тот самый, с которым у меня были сексуальные отношения. Мы принадлежим к одному братству. Кольцо, очевидно, символизирует наши отношения».
278 Как известно, в обиходе кольцо символизирует связь или отношения – как, например, обручальное кольцо. Посему в данном случае мы можем смело трактовать кольцо из сновидения как символ гомосексуальных отношений. В том же направлении указывает и то обстоятельство, что в сновидении пациент появляется вместе со своим другом.
279 Недуг, требующий исцеления, – это, разумеется, гомосексуальность. Сновидец должен выйти из этого относительно детского состояния и перейти в состояние взрослости посредством своего рода церемонии обрезания в присутствии священника. Эти соображения в точности согласуются с моим анализом предыдущего сновидения. До сих пор все происходило логично и последовательно, при помощи архетипических образов. Во втором сновидении появляется некий тревожный фактор. Пожилая женщина внезапно завладевает кольцом; иными словами, она притягивает к себе то,