Все это станет ясно позже. А пока, сейчас, мы просто радовались электрическому свету в бараках и теплу в столовой, считая гудение турбины лучшей музыкой нашего промысла.
Глава 25
Московские вести
Промозглый февральский воздух пробирал до костей, несмотря на прорезиненный плащ и меховую подкладку. Конец зимы в здешних краях выдался капризным. То оттепель, превращающая дороги в непролазное месиво, то внезапные заморозки, сковывающие землю ледяной коркой.
Я стоял на небольшом деревянном помосте, сооруженном для лучшего обзора, и наблюдал за укладкой очередного участка нефтепровода.
Рабочие в телогрейках и ватных штанах аккуратно устанавливали трубу в траншею. Бригадир Тимофеев, рыжебородый великан, командовал процессом, перекрикивая шум работающей техники. Его зычный голос разносился далеко по окрестностям:
— Опускай плавно! Левый край держи! Не перекашивай!
Позади меня кто-то осторожно покашлял. Обернувшись, я увидел Глушкова. В его руках белел конверт.
— Леонид Иванович, телеграмма из Москвы, срочная, — произнес он с необычной для него тревогой в голосе.
Я вскрыл конверт, быстро пробежал глазами текст. От Головачева, моего секретаря в московской конторе: «СРОЧНО ПОЗВОНИТЕ ПРОБЛЕМЫ В НАРКОМАТЕ ТЧК».
Такая лаконичность насторожила. Головачев обычно детализировал сообщения, а тут всего несколько слов. Значит, опасается писать открытым текстом. Это серьезно.
— Что-то случилось? — Глушков, заметив мое напряжение, подошел ближе.
— Возможно, — я сложил телеграмму и спрятал в карман. — Продолжайте работы. Мне нужно вернуться в штаб.
По дороге к поселку я мысленно перебирал возможные проблемы. Двенадцать километров нефтепровода уже проложены, темпы хорошие, несмотря на погодные условия. Строительство поселка идет по графику, мини-ТЭЦ работает исправно. Добыча нефти растет, качество подтверждено лабораторными анализами. Что могло пойти не так?
Поселок встретил меня кипучей деятельностью. Вдоль центральной улицы выросли два новых общежития улучшенной конструкции, достраивалось административное здание с башенкой.
Рядом с электростанцией рабочие монтировали новые линии электропередач. До чего же преобразилось это место за несколько месяцев! От временных бараков, с которых все начиналось, почти ничего не осталось.
В штабе проходила утренняя планерка. Рихтер, мой главный инженер и первый заместитель, обсуждал с начальниками участков план работ на день.
— Леонид Иванович, — обернулся он, заметив мое появление, — как раз собирались обсудить изменения в графике укладки труб. Из-за позавчерашней оттепели грунт на четырнадцатом километре оказался слишком подвижным. Кудряшов предлагает…
— Прошу прощения, — перебил я, — продолжайте без меня. Мне нужно срочно связаться с Москвой.
Рихтер удивленно приподнял бровь, но ничего не сказал. За месяцы совместной работы мы научились понимать друг друга с полуслова. Он молча кивнул и вернулся к обсуждению, а я направился к небольшому зданию переговорного пункта.
Связь с Москвой работала нестабильно, особенно в непогоду. Пришлось ждать почти час, пока телефонистка соединит меня с нужным номером. Наконец в трубке раздались гудки, и после нескольких переключений я услышал знакомый голос Головачева:
— Контора Краснова, добрый день.
— Семен Артурович, это я. Получил вашу телеграмму. Что происходит?
— Леонид Иванович! — в голосе Головачева слышалось облегчение. — Хорошо, что вы позвонили. У нас тут… — он замялся, подбирая слова, — странное оживление вокруг нашего проекта.
— Конкретнее.
— Мышкин докладывает, что в ВСНХ создана специальная комиссия по нефтяным месторождениям. Официально — для оценки эффективности разработки. Фактически… — он снова сделал паузу, — Студенцов активизировался. Собирает документы о наших финансовых операциях, особенно интересуется договорами с Татмашпромом.
Я почувствовал, как внутри все напряглось. Студенцов. Именно его я опасался больше всего. Умный, хитрый противник, методично идущий к цели.
— Что еще?
— Запрашивают в архиве вашу документацию по…
Связь прервалась. Я несколько раз пытался дозвониться снова, но телефонистка только разводила руками. Линия перегружена, попробуйте позже.
Выйдя из переговорного пункта, я остановился, глядя на панораму промысла. Вдалеке виднелись буровые вышки, окутанные легким паром.
Ближе к поселку растянулась вереница труб, ожидающих укладки. Недавно запущенная мини-ТЭЦ уверенно дымила двумя трубами, обеспечивая электричеством весь поселок.
Сколько сил вложено во все это! И теперь, когда появились первые серьезные результаты, когда высокосернистая нефть оказалась даже лучше, чем я предполагал, появляются желающие забрать плоды нашего труда.
Внезапно я ощутил чье-то присутствие за спиной. Обернувшись, увидел Зорину, закутанную в теплый платок.
— Что-то случилось? — спросила она, встретившись со мной взглядом. — У вас такое лицо…
— Москва, — коротко ответил я. — Похоже, кто-то проявил слишком большой интерес к нашему месторождению.
Она понимающе кивнула. За эти месяцы Маша стала не просто близким человеком, а надежным союзником, понимающим все нюансы нашей работы.
— Серьезно?
— Пока не знаю. Связь прервалась в самый неподходящий момент.
Мы медленно пошли по направлению к штабу. Вокруг кипела привычная жизнь промысла. Проезжали грузовики с оборудованием, спешили по делам рабочие, из столовой доносились аппетитные запахи.
— Думаете, придется ехать в Москву? — тихо спросила Зорина.
— Надеюсь, что нет. По крайней мере, не сейчас. Слишком много работы здесь, — я кивнул в сторону нефтепровода. — Нужно закончить основную ветку до конца марта, пока не начались весенние паводки.
Планерка уже закончилась, когда мы вернулись в штаб. Рихтер ждал меня в кабинете, раскладывая на столе чертежи.
— Леонид Иванович, мы пересмотрели график. Если перебросить третью бригаду на четырнадцатый километр, сможем компенсировать отставание. Но тогда придется отложить подготовку площадки для насосной станции.
— Насосная подождет, — решил я. — Важнее запустить основную ветку нефтепровода. Это сейчас наш приоритет.
Рихтер поднял на меня вопросительный взгляд:
— Что-то произошло?
Я колебался секунду, но решил быть откровенным. Рихтер заслужил доверие, и в случае моего отъезда именно на него ляжет основная нагрузка.
— Возможно, у нас проблемы в Москве. Активизировались наши конкуренты, собирают информацию о нашей деятельности.
— Интересуется финансовой стороной? — проницательно спросил Рихтер.
— Именно. Особенно нашими договорами с Татмашпромом.
Главный инженер понимающе хмыкнул. Нестандартная схема, по которой мы обменивали сверхплановую нефть на строительные материалы, формально не нарушала никаких правил, но и не вписывалась в бюрократические рамки.
— Нужно ускорить работы, — продолжил я. — Чем быстрее запустим нефтепровод на полную мощность, тем сложнее будет остановить проект.
Рихтер задумчиво потер бородку:
— Можно перевести бригады на круглосуточную работу. С освещением проблем нет, энергии хватает. Но потребуются дополнительные средства на оплату.
— Выделим из резервного фонда. Сейчас каждый день на счету.
Наш разговор прервал стук в дверь. Вошел дежурный:
— Леонид Иванович, к нам прибыл товарищ Сергеев из финансового отдела ВСНХ. Говорит, для плановой проверки.
Мы с Рихтером переглянулись. Плановая проверка в конце февраля, в самый разгар работ?