Парень облапил Лютогоста так, что тот начал задыхаться. Лицо полно решимости. Этот врага не отпустит.
Мстивой просто давил своей тяжестью, стараясь подмять противника под себя.
– Лют! – Закричала я в отчаянии. Что ещё делать? Не снежками же в них кидать? А сама едва на ногах стою, – Лют!
– Зови, зови, – прокряхтел Лютогост, – не услышит. Далеко я заманил колдуна.
Воспользовавшись тем, что мужчина отвлёкся, Мстивой усилил нажим и повалил Лютогоста на землю., накрыв собственным телом. Я заметила, как молодой колдун стал уходить всё ниже. Да он просто чарами убирает из-под себя снег! Получив место для манёвра, Лютогост извернулся, в руках блеснула ледышка. Я слышала, как охнул Мстивой. Снова ринулась к ним. Лютогост уже вскочил, а парень остался лежать. Под ним растекалась тёмная лужа, мерцая алыми бликами в свете луны.
Осклабившись Лютогост двинулся на меня.
– Мороз обо всём узнает! – Крикнула ему.
– И не надейся. Уверен он, что напал на его владения Руен и его волк. Животное, что с него взять. Задрал двух ослабевших колдунов, – мужчина перехватил ледяной кинжал и занёс его надо мной.
Вдруг справа раздался страшный рык и Лютогоста смело чёрной тушей. Мрак откинул его на землю, замахнулся своей огромной лапой и отвесил оглушительную оплеуху. Лютогост потерял сознание.
Я подползла к Мстивою, перевернула на спину. Парень открыл глаза, улыбнулся окровавленными губами.
– Тайя…
– Тихо, – приложила ладонь к его лицу, – молчи. Береги силы.
Опустила руки на страшную рану парня, взмолилась, глядя в звёздное небо. Дайте толику магии! Немного. Лишь помочь Мстивою.
В груди разгорелся огонь, моя снежинка-амулет стал ощущаться кожей, колол своими гранями. И лилась из него сила, наполняя меня чарами.
Закрыла глаза, сосредоточилась на ране. Выплеснула всю заёмную магию, которой наделил меня медальон.
Подняла веки, отняла ладони от тела. Широкий порез затянулся будто и не было. Мстивой спал глубоким сном. Здоровый.
Я оглянулась на Мрака, что антрацитовой глыбой навис над Лютогостом. Перед глазами поплыло, и чёрная пелена ночи просочилась в моё сознание, заглушив краски и звуки.
Глава 28
Тайя
Очнулась я оттого, что кто-то осторожно похлопывал меня по щекам:
– Тайя, Тайечка, – раздался голос Люта.
Открыв глаза, увидела, что мы всё так же в лесу, на той злополучной поляне. Мстивой спал, даже всхрапывая иногда, на лице разлился здоровый румянец. Лютогост ещё был в отключке, Мрак сидел возле него, не сводя глаз.
– Он жив? – ткнула пальцем в колдуна.
– Жив, – проворчал медведь, – что ему станется. Я так легонько приложил.
Мороз помог мне подняться.
– Куда ты исчез? – Я облокотилась на ближайшее дерево, ноги чуть подрагивали.
– Странное дело, – нахмурился Лют, – меня позвал Лютогост, сказал, что напали волки Руена. Только у осени один зверь, что это за хищники были, ума не приложу.
– Мои это волки, – Лютогост очнулся, сел, вперив в нас ненавидящий взор, – думаете, только вы можете животных приручать?
– Зачем? – Обернулся к нему Мороз.
– Хотел вас между собой стравить, – не стал отмалчиваться колдун, – все знают, что вражда давняя между тобой и Руеном. Думал, одолеет он тебя, тогда и место твоё займу. И от этих, – дёрнул головой в нашу сторону, – избавлюсь. Кто знал, что Мрака с собой не возьмёшь.
– Ты забываешь, что волк Руена мне хорошо знаком, я его с другим зверем не спутаю. А от твоих тварей я избавился.
Лютогост поднялся, с опаской косясь на Мрака, на его скуле налился здоровенный синяк:
– Что делать будешь, Мороз, сил меня лишишь?
Колдун опустил голову:
– Нет. Знаешь, что бывает с тем, кто осмелится поднять руку на другого колдуна. Ты сильный чародей, а забыл, что чем больше дар, тем и ответственность больше. Перед людьми, перед Землёй родной. Твоя гордыня оказалась сильней…
Мороз подошёл к Лютогосту, тот спокойно ждал своей участи, сложив руки на груди. Колдун коснулся посохом лба мужчины, лицо его исказилось, не ожидал тот такой расправы над собой. Лёд прозрачным панцирем начал одевать тело Лютогоста, он вскинул руки, словно пытаясь стряхнуть его с себя. Только поздно. Живым изваянием застыл молодой колдун. Лёд проникал всё глубже, тело Лютогоста становилось прозрачным, пока весь он не превратился в ледяную скульптуру. Мороз выглядел больным. Лишать человека жизни, пусть и такого негодяя, как Лютогост, тяжело.
– Оставишь его здесь? – Спросила я, проведя по ледышке рукой.
– Нет, возле терема поставлю, – качнул головой Лют, – другим в назидание будет.
Мороз взмахнул ладонью, и статуя поплыла впереди нас, по тропинке. Мы взвалили Мстивоя на Мрака, пошли потихоньку вперёд, придерживая парня на спине медведя.
Добрались до избушек, Мстивоя положили в постель, он продолжал спать богатырским сном.
Сами же сели во дворе. На душе было муторно. Ночь уже покидала небосвод, померкли звёзды, спряталась за горизонт печальная луна. Спать не хотелось. Не оставляло ощущение, что я только что побывала на похоронах. Ратко несколько раз выходил, звал нас подкрепиться, но аппетита не было.
– Тебе приходилось уже так делать? – Ткнула я в ледяное изваяние.
– Нет, – опустил голову Лют, – впервые. Не случалось такого, чтобы колдун на другого руку поднял. Да не просто вспылил, готовился тщательно. Хорошо, владения мои далеко от людей, боюсь, хищники напали бы на любого, кого встретили.
Я передёрнула плечами, представив, что было бы, попадись им на пути люди.
– В этом беда зимних колдунов, – вздохнул Мороз печально, – гордыня… Потому и мало нас совсем. Многих сил лишали, за то, что людям вредить начинали со зла.
– Как Стужайло?
– Да. Его я отпустил, позволил жить среди людей. Думал остепениться, пользу будет приносить, помогать. А вышло, что только за деньги и старался колдун.
– Что он сделал? Почему ты прогнал его?
– В тот год мор был сильный, много деревень пострадало. Я отпустил его одного, чтобы сам он проверил, сколько заболевших в одном из селений. Волхвов позвал. Только Стужайло побоялся идти в заражённую деревню. Сказал мне, что все погибли. А там ещё живые люди были. Волхвы на помощь подоспели слишком поздно. Всего то и выжило из деревни три человека.
– Вот я не пойму одного. Только Цветана из всех вас лечить умеет. Почему она не помогает?
– Не её время, сил волшебница лишиться. Почему, думаешь, мы по своим владениям сидим большую часть года? Только здесь мы полновластные хозяева, ворожить можем. В другое время наша волшба слабеет.