— Приготовить магнитный захват, встречайте гостей, — произнёс я в интерком.
Возможно, стоило бы сжечь все эти остатки корвета лазером или зацепить грави-захватом и пульнуть в звезду, чтобы скрыть улики. Но мы не пираты, чтобы так поступать, мы — космический флот. Хоть я и понимал, что неприятностей от этого Елдыза будет больше, чем профитов.
Первую из консервных банок мы зацепили удачно, притянули к шлюзу, втащили на эсминец. Вторая была искорёжена взрывом, хоть и продолжала исправно посылать сигнал бедствия. Третья капсула оказалась пуста. А вот четвёртую удалось поймать почти без труда. Итого после сражения у нас было два пленных туранца в анабиозе и целое облако космического мусора на орбите звезды. Ну и полная панамка возможных проблем.
Само собой, всё записывалось в журнале боевых действий, и это немного прикрывало мою задницу от высокого начальства, но полностью застрахованным быть я всё равно не мог.
— Говорит старший мичман Добрынин, — прогудел голос из колонок. — Тут это, туранцы очухались, чего делать с ними?
— Раненые? — спросил я.
— Никак нет, просто заморыши какие-то, — сказал Добрынин, который руководил приёмом гостей и стыковкой капсул.
По сравнению с ним мы все, можно сказать, были заморышами.
— На карантин, в медотсек, — приказал я. — Закрыть по отдельности.
— Есть, — отозвался он.
Банальная предосторожность. Но никогда не лишняя. Сотни, если не тысячи кораблей пропали вот так, подцепив какую-нибудь заразу. Ксеноугрозы, они такие. Инопланетные существа чаще всего это не какие-нибудь зубастые твари, норовящие откусить тебе задницу, а какая-нибудь безобидная с виду плесень или вовсе бактерия, которая неизвестно как поведёт себя в кислородно-азотной атмосфере и как повлияет на человеческий организм. Но и зубастые твари иногда тоже встречались.
Дверь в командирскую рубку открылась, вошёл старший помощник Макаренко, широко зевая, будто мы тут выбрались на прогулку в парк, а не расстреляли иностранное судно.
— Ну чё, эт самое… Пост сдал, пост принял? — спросил он. — Или тревогу объявишь?
— Да какая тревога, — буркнул я. — Поздно для тревоги уже.
— Тогда меняться давай, — пожал плечами старпом.
Я взглянул на таймер. Моя вахта и впрямь подошла к концу. Пролетела как один миг.
— Надо тут в обломках пошариться. Вдруг полезное что найдётся, — сказал я.
Макаренко вяло улыбнулся.
— За это не переживай, — сказал он. — Сандиеву прикажу, он тут всё пропылесосит. Ты, главное, отчёт сдать не забудь.
Я скривился, ничуть не скрывая своего отвращения ко всей этой писанине и бюрократии, но старпом был прав. После такого происшествия нужно прикрыть задницу бумажкой, и свою, и всего остального экипажа.
Мы достаточно быстро поменялись, Макаренко, равнодушный ко всему, принял вахту как есть, со всеми недочётами.
Теперь у меня было свободное время. Относительно свободное, потому что мне нужно было подготовить отчёт и разобраться со спасёнными с корвета. Пожалуй, даже наоборот, сначала туранцы, а потом отчёт, когда у меня будет понимание, с чего вдруг они вообще попёрлись на станцию.
Медицинский отсек «Гремящего» я ещё ни разу не посещал, не было нужды. И не посещал бы ещё столько же, если бы не приглашение старшего мичмана Фидлер и не пленные туранцы в карантине.
Дверь передо мной открылась сама, за ней — ещё одна, и я вошёл в белое стерильное помещение через небольшой шлюз. Госпожа старший мичман сидела с планшетом в руках и что-то в нём отмечала. Оказалась она высокой статной женщиной чуть за сорок, с чёрным пучком волос на голове и большими чувственными губами. Белый халат, накинутый поверх формы, только подчёркивал её фигуру и объёмный бюст.
— Здравия желаю, — сказал я, оглядывая помещение медотсека.
Пахло медикаментами, госпиталем. И, едва уловимо, духами.
— О, господин лейтенант, — наигранно улыбнулась Фидлер, подключая своё женское очарование.
— Как наши гости? — спросил я, игнорируя её чары.
— Сильно истощены, — ответила медик. — Я подключила их на аппарат жизнеобеспечения. В остальном… Анализы в норме, биологической угрозы нет.
Я удивлённо вскинул брови. Туранцы что, своих людей не кормят?
— Могу я с ними поговорить? — спросил я.
— Только если недолго, — кивнула госпожа Фидлер. — Они ещё не отошли от анабиоза.
Она проводила меня в палату к первому туранцу. Тесный медотсек эсминца не предназначался для долгого пребывания и лечения, но несколько коек имелось, просто на всякий случай.
Тощий чернявый юноша в серой, почти бесцветной, форме, неподвижно лежал на койке, прикрыв глаза. От аппарата в изголовье кровати к нему тянулись пучки проводов и трубок.
— Биомодифицирован? — спросил я.
— Нет, ни одного импланта, — покачала головой медик. — Даже базовых нет.
— Скрепка, дай мне переводчик на общетуранский, — запросил я.
Ещё одно преимущество виртуального помощника и вообще нейроимплантов. Знание языков. И хотя в Академии я учил лингва аллай, язык Альянса, а туранским никогда не интересовался, с помощью Скрепки я мог худо-бедно допросить наших гостей.
— Имя, звание, место службы, — потребовал я.
Парнишка, заслышав знакомую речь, что-то тихо пробормотал.
Я повторил своё требование, громко и внятно.
— Лейтенант, не давите на него, — тихо попросила старший мичман Фидлер. — Он ещё слаб.
— Ахмед… Раб… На «Звезде»… — еле слышно произнёс туранец.
Раб? В спасательной капсуле? Нет, я слышал, что туранцы широко используют рабский труд. И в своих колониях, и на кораблях, везде. Но чтобы раб умудрился выжить после боестолкновения? Спасательных капсул меньше, чем членов экипажа, печально, но это факт, и выживают либо те, кто был ближе всего к капсулам, либо те, кто успел опередить менее удачливых и расторопных сослуживцев. Те, у кого есть доступ, потому что раб может колотить в шлюз спасательной капсулы сколько угодно, но она так и не откроется. Что-то здесь не сходится.
— Как звали твоего хозяина? — спросил я.
То есть, командира корабля, если говорить в наших терминах. Слава Императрице, я не служу на туранском флоте.
Ахмед скривился, не то от боли, не то от неприятных воспоминаний. Подозреваю, быть рабом на военном корабле — так себе удовольствие. Не для всех. На нашем флоте работа у нижних чинов тоже нелёгкая, но они хотя бы знают, за что идут в бой. За матушку-императрицу и внушительную сумму на счёте, каждый месяц перечисляемую