– Коля, ты на часы смотришь? Это ты у нас вольный художник, у которого день начинается в полночь. Некоторые хотят вставать утром и спать ночью.
– Что за макет? – спросил Форсов, игнорируя долгое вступление.
– Что?.. Какой?.. А, этот макет! Оригинал, между прочим, больше, чем ты просил!
– С каких пор вы делаете такие макеты?
– Мы и не делаем, это неравнодушные граждане прислали.
– Ты хоть проверил этого человека?
– Ты меня совсем за дебила держишь? Проверил, конечно! Там какая-то умственно отсталая инвалидка, у которой такое хобби: она собирает как можно больше фотографий какого-то места, а потом по ним делает макет. Ну и мать ее решила, что полиции эта поделка очень уж нужна – как будто нейросеть сейчас сделает хуже! Не знаю, кто додумался этот мусор к делу приобщить, но… можешь не возвращать.
Спорить Николай не собирался – как и соглашаться с мнением приятеля. Во-первых, кто бы ни сделал этот макет, умственно отсталым автора точно не назовешь. Пропорции, детали – все было подмечено идеально и с большим мастерством. Во-вторых, нейросеть, возможно, и могла бы сотворить нечто подобное, но модель на экране, пусть и трехмерная, человеческим мозгом воспринимается совершенно иначе. Если только на 3Д-принтере напечатать… да и то такой точности не будет!
Николай уже изучил фотографии с места преступления, с этого он как раз начал. Однако каждая из фотографий захватывала лишь часть пространства, на макете же перед ним было все. Уменьшенное, однако здесь уменьшение шло только на пользу работе, позволяло охватить картину целиком.
И на этой картине одна за другой проявлялись странности.
– Вера, подойди сюда, пожалуйста, – позвал Форсов. Жена приблизилась к нему, и он спросил: – Если бы ты была террористом, собирающимся взорвать бомбу в толпе, где бы ты это сделала? С поправкой на то, что тебе не нужно сбежать или даже выжить.
Другая женщина, может, и возмутилась бы, начала доказывать, что она бы никогда, да ни за что, да ей думать о таком противно!.. Но Вера прожила с ним большую часть жизни и относилась к его работе совершенно спокойно.
Она указала на центральную часть макета:
– Вот здесь. Мы ведь подразумеваем, что я – сумасшедший преступник, правильно? Тогда моя цель – захватить с собой как можно больше людей. Это можно сделать здесь.
– Верно. Но бомба в итоге взорвалась вот тут, – Николай указал на черное пятно в боковой части макета.
Вера мгновенно поняла, на что он намекает:
– Там, где до взрыва была фотозона!
– Именно так. Контактная фотозона, к которой можно подойти вплотную, не вызвав подозрений, и спрятать сравнительно небольшой рюкзак.
– Думаешь, он пытался убежать, спастись? Это больше соответствует его профилю, как я поняла…
– Он не пытался спастись, вот его тело, – Форсов постучал ручкой по обожженной фигурке, замершей у стены. – Даже если он двигался, он двигался не в сторону выхода. Эксперты предположили, что его отбросило взрывом, и так могло быть. Но есть вариант, что они попали в ловушку предвзятости: все казалось настолько очевидным, что они не рассматривали другие версии, да еще и игнорировали возможные несостыковки, чтобы не затягивать расследование. Да, это наверняка были мелкие несостыковки, но иногда бесконечно важны как раз они.
– Эксперты будут все отрицать, – вздохнула Вера.
– Конечно, будут, еще б они признались! Тут все всё будут отрицать, но это не наша забота.
Она наклонилась чуть ниже, надела очки, чтобы получше разглядеть макет. Вскоре после этого Вера взяла папку с фотографиями, нашла нужную и протянула мужу.
– Коленька, посмотри-ка вот на это. Видишь эту декорацию?
Она указывала на огромную, выше человеческого роста, букву «А», увитую цветами. Изначально эта и другие декорации оформляли площадки, но после встречи большая их часть превратилась в обожженные обломки. Букве, которая привлекла внимание Веры, особенно досталось, потому что рядом с ней и находился Прокопов во время взрыва… или так казалось.
– Я вот все думаю… Если декорация была у него за спиной, разве он не должен был закрыть ее своим телом от взрыва? – продолжила Вера. – Невольно, разумеется. Но, взгляни… Обломки по обе стороны от него, тут, похоже, один засел у него в груди… Понятия не имею, что это значит!
Она, скорее всего, знала или хотя бы догадывалась. Но в этом была вся Вера: финальное слово она всегда оставляла либо за Форсовым, либо за его учениками. Не потому, что хотела потешить их эго, в таком никто не нуждался, у нее просто не было желания слишком уж увлекаться расследованием.
Так что вывод пришлось делать Форсову:
– Это значит, что в момент взрыва Прокопов находился не за декорацией и не перед ней, а внутри. В паре шагов от бомбы, которую, как уже очевидно, взорвал не он.
Декорации праздника идеально подходили для теракта. Объяснения могло быть два: либо они были для такого созданы, либо преступник их заблаговременно изучил. Второй вариант виделся Николаю менее вероятным, похоже, Прокопова готовили к этим событиям много месяцев. При таких масштабных мероприятиях ничего не пускают на волю случая.
Нет, декорации изначально были спроектированы и построены таким образом, чтобы Алексей Прокопов обязательно погиб на месте взрыва. Выводов тут получалось много – и все на редкость неприятные.
Это не одиночная диверсия какого-то психа.
Это грамотно спланированная, очень дорогая операция.
Никто не брал на себя ответственность, никто не связывал ее с определенными идеями, следовательно, ее мотивом стала корысть: кто-то получил от взрыва выгоду, даже если это не очевидно… Да это и не должно быть очевидно, в том и суть!
А главное, если за взрывом стоит не Прокопов, если организатор и исполнитель все еще живы, трагедия может в любой момент повториться.
⁂
В том, что Форсов заберет у него задание и вернет под непосредственный контроль, Гарик даже не сомневался. Вопрос был лишь в том, как именно это произойдет, и ставку младший профайлер делал на выговор с пристрастием. Однако Форсов поступил иначе: он просто дал ему новое задание.
– Ты оболтус и напрочь лишен инстинкта самосохранения, – мрачно объявил наставник. – Ты настолько незрелый, что при общении с тобой даже детсадовцы научатся закатывать глаза.
– Мы можем уже перейти к той части, которая после «но»? – попросил Гарик.
– Но сейчас наметилось кое-что важное. Дело, при котором нужно не только думать, но и много бегать. Ты для этого приспособлен лучше, чем я, вот и прояви себя.
Темы