– Не без греха я, конечно… За свои дела могу отсидеть, не обидно будет. Но чего же на меня чужую мокруху вешать! Вон, на Подлужной старуху со стариком убили, золотишко у них имелось, так майор Щелкунов говорит: «Тебе все равно сидеть, грехов за тобой много, а вышку все равно отменили. Максимум, что тебе дадут, так это двадцать пять лет. Два убийства возьмите на себя, а я вам в тюрьме жизнь сытую устрою, не хуже королей жить будете!»
– Ну а вы что?
– А я ему говорю, что не стану этого делать, у меня своих грехов предостаточно! Тогда он надавал мне по мордасам и сказал, чтобы я в камере посидел и подумал, потому что в следующий раз хуже будет.
– И что было в следующий раз?
– А ничего хорошего! – с вызовом воскликнул Хрипунов. – Привели меня в следующий раз к нему в кабинет, а там еще двое из его отдела. Рожнов и как его там… Семенов! Ну и стали меня дубасить! А когда я упал, так меня еще ногами стали затаптывать!
– Мы рассмотрим ваши претензии, будем разбираться! У меня к вам еще один вопрос: где деньги, что вы забрали у кассира Иванычевой?
– Отдам я эти деньги, – выдохнул Хрипунов, – сидеть мне долго, так что они без надобности, если вы меня уважите.
– Что вы хотите?
– Голова у меня раскалывается после контузии. На воле был, так оно как еще терпимо было, а тут, в четырех стенах, моченьки терпеть уже нет! Лепила один посоветовал мне на пасеке воздухом подышать. Дескать, пчелки там… Вот если бы вы сумели на пасеку меня привезти хотя бы дня на два, я бы вам сказал, куда я деньги припрятал.
Бардин думал недолго, а потом твердо произнес:
– Хорошо, обещаю.
– Нет, гражданин начальник, этого мало. Поклясться надо. Как это у вас там делается… Лениным или Сталиным, что ли. Может, еще как-то там.
– Даю слово офицера, что в ближайшую неделю я вам организую выезд на пасеку, поживете там под охраной пару дней, потом вернетесь обратно в камеру. Такое слово вас устроит?
– Вполне, – широко заулыбался Хрипунов. – Глядишь, и подлечусь тут у вас. А то раньше все как-то некогда было.
– А теперь расскажите, где лежат триста двадцать тысяч рублей.
– По всей сумме я не скажу, часть уже потрачена, а вот двести семьдесят тысяч, что остались, я в сортире во дворе запрятал. С правой стороны половица будет, вот поднимаете ее, а к ней сумка привязана, вот в ней деньги лежат.
– А теперь распишитесь вот здесь, – пододвинул Бардин лист бумаги. И когда Василий Хрипунов поставил свою закорючку, распорядился: – Дежурный, увести подследственного в камеру.
* * *
В управлении поговаривали, что за поимку банды Хрипунова весь отдел по борьбе с бандитизмом и дезертирством будет представлен к государственным наградам. А следствие все более набирало силу, выявляя новых фигурантов дела. Активными участниками банды были определены жена Хрипунова, прекрасно осознававшая, чем занимается ее муж (она даже отмывала испачканную в крови одежду), а еще его теща, у которой хранилось оружие банды.
Десант прокуроров из Москвы не торопился возвращаться в столицу и продолжал запрашивать дела, уже давно покрытые архивной пылью, выискивая в них нестыковки, допущенные в процессе следствия.
На исходе недели майора Щелкунова вызвал к себе прокурор Бардин. Он был любезен, корректен, где-то даже гостеприимен.
– Давайте продолжим наш разговор, – произнес Бардин, раскрывая папку с документами.
– Нет никаких возражений, – ответил Виталий Викторович, понимая, что это будет не самая приятная беседа в его жизни.
– Вот в этой папке, – положил он широкую ладонь на обложку, – лежат заявления от обвиняемых, которые утверждают, что вы проводили допросы… как это помягче сказать… с большими нарушениями. С применением недозволенных методов.
– Я даже могу предположить, кто их написал, – выдержал строгий взгляд прокурора майор Щелкунов.
– Возможно… Вместе с вашими подчиненными капитаном Рожновым, Семеновым вы заставляли Хрипунова, Петешева и Барабаева брать на себя нераскрытые преступления, в том числе и убийства. И в отношении вас мы вынуждены начать служебное расследование. Мы разобрались в этом запутанном деле, и здесь обнаружилось вот что… Вы не только избивали подследственных, но еще и занимались фальсификацией фактов. Так, например, вы обвинили Хрипунова в убийстве жены Залилова, чего он не совершал. Мы проверили все его показания – и знаете, что выяснили? У него железное алиби!
– Это какая-то чудовищная провокация, – сказал Виталий Викторович, глядя на круглощекого полковника. – Я даже не слышал о таком убийстве!
– Провокация, говорите? – посуровел прокурор. – А может, вы сами совершаете провокации? Ведь я был свидетелем, когда вы допрашивали Хрипунова. Вы угрожали посадить его к уголовнику Федору Марусовскому, который может с ним расправиться. Разве это не прямое давление на обвиняемого?
– Я так сказал, потому что именно Хрипунов убил стариков Кузьминых! Больше я вам ничего отвечать не стану.
– Очень опасаюсь, что для вас такая принципиальная позиция, какую вы заняли, может закончиться печально, – развел руками полковник юстиции.
– Если у вас ко мне все, тогда позвольте мне уйти, у меня много дел.
Поднявшись, майор Щелкунов вышел из кабинета.
Глава 49
Невинно осужденные
Август 1948 года – октябрь 1949 года
Близилось к завершению «Трофейное дело», начатое в 1946 году по личному указанию Иосифа Виссарионовича Сталина. В рамках этого дела были арестованы гвардии генерал-лейтенант Крюков и генерал-лейтенант Телегин, близкие маршалу Жукову люди. Да и сам маршал проходил по этому делу фигурантом. Вызванный на заседание Высшего военного совета 1 июня 1946 года, он давал разъяснения по поводу вывоза из Германии в личное пользование значительного количества трофеев: дорогой мебели, произведений искусства и прочего различного имущества, имеющего значительную ценность. По результатам предварительного следствия маршал Георгий Константинович Жуков был снят с должности Главкома сухопутных войск и назначен командующим войсками Одесского округа.
Кроме самого маршала Жукова, в рамках «Трофейного дела» были допрошены два генерал-полковника, пятеро генерал-лейтенантов и четверо генерал-майоров, а офицеры рангом поменьше исчислялись десятками. По результатам следствия были выявлены значительные злоупотребления генералитета, все фигуранты «Трофейного дела» были арестованы и по приговору советского военного трибунала осуждены на различные сроки.
«Трофейное дело» благодаря усилиям следователей приобрело государственный масштаб, в него были вовлечены также и гражданские чины, имевшие весьма высокое положение и должности, и они должны были предстать перед судом, где Бардин должен был выступать в качестве обвинителя. Но Генеральный прокурор посчитал, что казанское дело «Стервятников» не менее важно, а потому отправил в столицу Татарии