Порой со дворов раздавался беспокойный лай собак, который вскоре умолкал. Все шло к тому, что это будет самое спокойное дежурство за последний год. Два человека, вышедшие к ним навстречу из темноты, не вызывали у них настороженности: пешеходы никуда не торопились, негромко о чем-то между собой разговаривали и выглядели вполне обыденно. Когда они вышли на пересечение переулков, подсвеченных уличным фонарем, стало понятно, что один из них, шедший справа, долговязый и широкоплечий, слегка ссутулившийся, несет за плечами объемный мешок.
– Давай проверим, куда это они направились ночью с мешком за плечами, – предложил старший наряда Шарафеев. – Будь настороже, сам понимаешь, народ на Суконке шальной. Жил я здесь до войны…
* * *
Хрипунов и Петешев заметили милиционеров едва ли не сразу, как вышли со двора на улицу. Большак про себя уже материл Петра, подбившего его выйти через калитку дома. «Надо же так по-глупому влипнуть! Можно было бы пройти огородами и выйти на соседнюю улицу, где безопаснее! Милиция там вообще не ходит!»
Поворачивать обратно было уже поздно – такой маневр может вызвать у милиционеров еще большее подозрение, тогда уже наверняка остановят. Оставалось выдать себя за праздношатающихся граждан, может, оно и выгорит и тогда не остановят.
Петешев замедлил шаг и глянул по сторонам.
– Вот нелегкая их притащила!
– Не суетись, – не поворачиваясь, бросил Хрипунов, – и не верти башкой во все стороны. Иди как ни в чем не бывало! Мы просто прохожие.
Милиционеры приостановились под уличным фонарем и наблюдали за приближающимися. Переговорив, неспешно зашагали навстречу.
– Главное – проскочить мимо них, а там дальше в переулок и ноги в руки! – произнес Хрипунов.
– Слушай меня внимательно, Петух, – не оборачиваясь и не прибавляя шага, проговорил Хрипунов. Боковым зрением он видел, что Петешев идет рядом, и поотстал только на полшага, – если они нас все-таки остановят и потребуют, чтобы мы показали, что у нас в мешке, ты не отнекивайся. Отведи одного из них под каким-нибудь предлогом в сторону, где чуток потемнее, а уж дальше – мое дело!
– Понял, – глухим натужным голосом отозвался Петешев.
Расстояние между ними и милиционерами продолжало сокращаться. Можно было даже рассмотреть лица стражей правопорядка. Первым, отставая всего-то на четверть корпуса от второго, шел крупный сержант, будто бы слепленный из узлов мышц. Василий видел, как желтоватый рассеивающийся свет уличного фонаря упал на его гладко выбритое лицо, он сумел даже разглядеть родинку на его правой щеке. «Крепкий, зараза! И реакция у него, судя по всему, отменная. Вот с него и придется начать!» – пронеслось в мозгу Хрипунова.
Когда их разделяли всего лишь несколько метров, крепкий сержант вышел на середину дороги, перекрывая пешеходам путь. «Все! Теперь просто так не уйти», – машинально подумал Хрипунов, и рука его нащупала рукоять вальтера.
– Добрый вечер, товарищи… Сержант Шарафеев, десятое отделение милиции Свердловского района Казани, – привычно приложил он развернутую ладонь к фуражке. – Куда направляетесь?
– Домой, – бесхитростно и озоровато ответил Петешев, выставляя напоказ железные зубы. – Куда же нам еще идти в такую темень? К женам! И так загуляли малость.
– Понятно… Что у вас в мешке? – поинтересовался сержант. – Покажите!
– Конечно же, покажем, – продолжал скалиться Петр. – Разве по-другому может быть? Время сейчас тревожное. Развелось всякой гадины! – искренне негодовал он. Скинув с плеча мешок, он попробовал его развязать, но узел не поддавался. – Спасу нет никакого от бандитов! Людям спокойно жить не дают. Что ни день, так убийство!
Губы Хрипунова, стоявшего рядом, слегка скривились: «Артист, умеет комедию ломать».
– От тещи я иду, товарищ сержант. Кур она мне дала целый мешок. День рождения у меня завтра, решил достойно отметить, всех друзей позвать. Не запрещено ведь! И вас приглашаю!
– Видно, теща у вас богатая, моя и полкурицы мне бы не отдала.
– Теща богатая, это вы в самую точку заметили! – охотно согласился Петешев. – Для нее мешок кур – это мелочь! У нее ведь целое хозяйство. – Наконец развязав мешок, он сказал Шарафееву: – Взгляните, товарищ сержант… Вот на этой лавочке вам удобнее будет, – повел он милиционера в сторонку.
Загидуллин, второй милиционер, пристально наблюдал за Хрипуновым – его лицо, переменившееся на миг, показалось враждебным.
– А кто ваша теща будет? – шагнул за Петешевым сержант Шарафеев. – Я ведь здесь всех знаю. Это не Мария Сергеевна, случаем? Вы как раз оттуда идете.
Хрипунов продолжал молча наблюдать за вторым милиционером, сжимая рукоять пистолета.
– А как вы догадались? – обрадованно спросил Петешев. – Она самая, Мария Сергеевна. Только чего мешок-то проверять? Я и так все сказал, курочки там! С десяток штук. Не доверяете вы, товарищ сержант, честным людям, – распахнул он горловину мешка.
«Фараон должен заглянуть в мешок, и в этот момент он не будет видеть ни меня, ни Петьку! Если не воспользоваться этим моментом, потом уже может быть поздно…»
Сержант Шарафеев ухватился за грубую мешковину и заговорил прямо в железнозубую улыбку Петешева:
– Только ведь Мария Сергеевна не живет там. А живет она на другой улице.
Выстрел прозвучал неожиданно и отозвался сухим эхом в пустынных дворах, словно кто-то надломил крупную сухую ветку. Милиционер, находившийся рядом, нелепо вскинул руки и тут же повалился на куст акации, разросшейся на обочине. Второй выстрел угодил сержанту Шарафееву прямо в небольшую родинку у самого глаза, когда он повернулся на выстрел. Его голова резко и сильно, будто бы от сильнейшего удара, запрокинулась назад, и он, споткнувшись о лавку, растянулся во весь рост под толстым стволом старой липы.
Улица осталась бесчувственной к свершившейся трагедии, только где-то лениво, больше для порядка, загавкала собака, и снова, как прежде, установилась тишина. А облака, спрятавшие луну, накрыли плотной тенью и тусклый фонарь, и близлежащие дома, и могучую липу, и двух милиционеров, застывших распластанными на стылой земле.
Хрипунов и Петешев, не разбирая дороги, устремились прочь от места трагедии. Лишь когда Суконная слобода осталась позади, они осмелились перевести дыхание.
– А мешок-то с курами где? – оборачиваясь, спросил Василий. – Оставил, раззява!
– Послушай, Большак! Какой там к черту мешок! – зло огрызнулся Петешев. – До него ли было?! Ноги бы унести!
Хрипунов неодобрительно покачал головой:
– На дело, называется, пошли… Без навара остались, а еще двух мусоров грохнули! Завтра весь город на ушах стоять будет.
– Затаиться надо будет, – хмуро отозвался Петр.
– С неделю точно придется отсидеться! Ладно, потопали… Забудем о курятине, впредь будем знать, как таскаться ночью по городу с мешками.
– Большак, а ведь если нас на этом деле накроют, могут ведь и террор приписать. Это пятьдесят восьмая статья.
– Далеко загадываешь, Петух! –