Получалась невеселая история: как выяснило следствие, всего невинно осужденных оказалось десять человек. Все приговоры по протестам прокуратуры теперь пересматривались по вновь открывшимся обстоятельствам. Прокуратура уже не сомневалась в том, что сфальсифицированные дела будут прекращены, а незаконно осужденные будут освобождены из мест лишения свободы.
Вот только не все дождутся реабилитации. Трое уже умерли.
Посмотрел на часы. Пора! И взял трубку телефона.
Глава 50
Визит к Сталину
1949 год, октябрь – ноябрь
Генеральный прокурор Григорий Николаевич Сафонов прошел в кабинет главы правительства Иосифа Виссарионовича Сталина. Ему неоднократно приходилось бывать здесь и в прежние годы. Особенно часто это случалось во время войны. Обстановка была аскетичная, в просторном помещении находились два стола: первый из них – личный Верховного главнокомандующего, стоявший у стены, за которым Сталин привык работать, и второй – для совещаний с генералитетом, занимавший центральную часть комнаты, всегда устланный военными картами со множеством пометок и обозначений. Сразу за столом Иосифа Виссарионовича во всю стену висела еще одна карта, на которой он отмечал продвижение советских войск; немного повыше карты помещены два портрета полководцев русской армии: генералиссимуса Суворова и генерал-фельдмаршала Михаила Кутузова.
Теперь кабинет выглядел несколько по-другому, сохранив при этом прежнюю простоту. Карты на столах отсутствовали – вместо них лежало множество разноцветных папок с документами, а вот портреты полководцев оставались на прежних местах.
Да и сам хозяин кабинета несколько изменился: седых волос в густой шевелюре значительно прибавилось, лицо отяжелело, морщины углубились и посерели, даже походка стала иной – утратила прежнюю живость и приобрела все признаки человека, вступившего в преклонный возраст.
– Присаживайтесь, товарищ Сафонов, – предложил Иосиф Виссарионович, указав правой рукой, в которой сжимал курительную трубку, на свободный стул с высокой широкой спинкой.
Генеральный прокурор, выдвинув стул, сел, положив на стол синюю папку в кожаном переплете.
– Значит, с делом «Стервятников» разобрались?
– Так точно, товарищ Сталин. Все участники банды, их около двадцати человек, скоро будут осуждены и, в зависимости от степени их участия в банде, получат срок от пятнадцати до двадцати пяти лет исправительно-трудовых лагерей с конфискацией имущества и пятилетним поражением в гражданских правах.
– Вполне заслуженное наказание, – удовлетворенно произнес Иосиф Виссарионович, присаживаясь за стол напротив. – Вас что-то смущает?
– Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 года была отменена смертная казнь. В этом указе устанавливается, что за преступления, наказуемые смертной казнью, применяется заключение на срок в двадцать пять лет в исправительно-трудовом лагере. Я совершил две поездки в Казань и проводил допрос главных фигурантов дела: Василия Хрипунова и Петра Петешева. Преступники прекрасно осведомлены о гуманизации действующего законодательства и знают, что за все их злодеяния им не грозит смертная казнь. Суд просто вынужден будет сохранить им жизнь!
Иосиф Виссарионович положил курительную трубку на край фарфоровой пепельницы и с интересом слушал Генерального прокурора.
– Именно поэтому преступники ведут себя весьма нагло, подчеркнуто вызывающе, – продолжал докладывать Сафонов. – Петешев и вовсе грозит перегрызть надзирателям глотку!
– И что вы предлагаете? – спросил председатель правительства.
Открыв папку, Генеральный прокурор вытащил из нее несколько страниц и положил перед Иосифом Виссарионовичем.
– Я подготовил документ… В нем, как Генеральный прокурор, я предлагаю ужесточить меры к лицам, виновным в контрреволюционной деятельности, к которой следует отнести бандитизм. Кроме того, к тем лицам, что совершают террористические акты, направленные против представителей власти, применять высшую меру социальной защиты – расстрел! – твердо проговорил Григорий Николаевич.
Иосиф Сталин взял напечатанные листы, скрепленные металлической скрепкой, и внимательно принялся читать. Потом взял синий карандаш, что-то подчеркнул и, поставив жирную галочку на полях, отложил листы в сторону.
– Вижу, что вы все основательно продумали, товарищ Сафонов… Только у меня к вам имеется одно небольшое замечание.
Генеральному прокурору даже показалось, что председатель Совета министров чуть нахмурился.
– Какое, товарищ Сталин?
– Вы предлагаете подать ваш документ на рассмотрение в президиум в марте тысяча девятьсот пятидесятого года?
– Именно так, товарищ Сталин.
– Я предлагаю ускорить процесс и подать документы в Президиум Верховного Совета незамедлительно, чтобы указ о применении высшей меры социальной защиты к лицам, виновным в контрреволюционной деятельности, был рассмотрен в самое ближайшее время. Вы не возражаете?
– Никак нет, товарищ Сталин.
– Попробую поспособствовать решению. Думаю, что указ будет принят где-то в середине января следующего года. А что вы думаете о руководящих работниках МВД, прокуратуры и суда республики, допустивших такое беззаконие?
– Столичная прокуратура, отправленная в Казань, подняла многие дела, отданные в архив, и нами в результате разбирательств было установлено, что в Казани имели место многочисленные факты искривлений судебной политики и грубейшие извращения советских законов при расследовании уголовных дел. При этом никто из руководящих работников министерства, ни отдельные работники МВД не понесли никаких даже мало-мальских наказаний. В этой папке я привожу конкретные примеры. Судебные и следственные кадры подбираются из рук вон плохо, в результате чего привлекаются к ответственности невиновные люди. Да и сам министр Ченборисов показывает своим подчиненным дурной пример. Например, исходя из жалоб, что поступают на мое имя, Ченборисов пытался занять особняк, ремонтирующийся силами стройотдела МВД. Но узнав, что сигналы о его действиях попали в Москву, тотчас отказался от здания. Еще один пример… По просьбе прокурора Надеева министр Ченборисов не давал хода расследованию злоупотреблений начальника жилищного управления Бауманского райисполкома Яруллиной, с которой, по нашим сведениям, тот состоит в интимных отношениях.
– Халатность руководителей сильно ударила по авторитету партии в регионе… У нас имеются соответствующие сигналы. К сожалению, их деятельность нанесла значительный ущерб социалистической собственности. Виновные в этом должны быть сняты с занимаемых должностей и показательно наказаны! А дело министра МВД Татарстана будет рассмотрено на политбюро в ближайшие недели… То, что касается первого секретаря Татарского обкома товарища Муратова… Здесь мы должны проявить тактичность. Свою должность он занял в трудное для страны время, в сорок четвертом году. Умело совмещает должности секретаря Казанского горкома и первого секретаря Татарского обкома партии и со своими обязанностями справляется успешно. Так что пусть он сам определит степень виновности каждого из руководителей, а вы проследите за его решениями.
– Слушаюсь, товарищ Сталин. Разрешите идти?
– Ступайте.
Глава 51
1950 год, октябрь
Военный трибунал Приволжского военного округа, проходивший в закрытом режиме, шел уже второй