— Ну это, — жулик растерялся, — короче, там менты были.
— Какие? — строго спросил дядя Витя. — Говори, едрить тебя за ногу.
— Один мент, я не помню точно, Кузьмичёв или Кузькин…
— Кузьмин? — вставил я. — Борис Кузьмин?
— Да-да, он. Второй — следак прокурорский, не помню, как фамилия, — он наморщил лоб.
— Рудаков? — напирал дядя Витя.
— Да не помню, не знал я его! Я же не мокрушник и не насильник, чтобы следаков прокурорских знать. По их статьям не проходил, бог миловал. Ну и короче, у следака паника, чуть ли не истерика, Кузькин… Кузьмин то есть, его по щекам хлещет, говорит: сам вляпался, дурак, но они всё разрулят.
— Кто именно? — спросил я. — Кто именно должен всё разрулить?
— Не знаю. Звонили они куда-то постоянно, всё спрашивали, на пейджер сообщения диктовали, им кто-то звонил. Потом пришёл мужик толстый, со стволом, давай на следака давить, что всё знает и о Гансе, и о материалах отказных, и про мента тоже, и, типа, всех прижучим. Тот ему сам давай угрожать, стулом гремел, то сядет, то опять ходит. А Кузьмичёв нам… Кузьмин то есть, он говорил, это ещё раньше, кресло на середину комнаты вытащить. Вот мы на кухне ждали, Кузьмин в туалете, потом прошёл в прихожку — и хрясь этого мужика в затылок с коридора! Бах! И…
Он крикнул это слишком громко, и Сан Саныч зарычал. Прохоров вздрогнул.
— Короче, выхожу, трупешник в кресле лежит, и всё в кровище! Кадет спрашивает, мол, тащить его наружу? И меня ещё пихает в плечо, чтобы я труп на себе волок. А Кузьме мобила позвонила, он взял…
Мобилы у Кузьмина при себе не было, только пейджер, но дальше речь шла про это.
— Короче, он мобилу сунул Кадету, велел нам этого следака, который в хате жил, увезти и на дачке спрятать, а нам сказал, что если расскажем кому об этом, сам закопает нас. И остался на хате, ждал кого-то. А мы увезли следака на дачу, уехали сами. Потом Кадет говорит, скоро дело будет, готовься мол, форму постирай-погладь. Потом у него брата в больницу, говорит, увезли, ногу гвоздём пропорол, каждый день туда ездил, я его на машине возил. Ну и это, один раз Кадет злой оттуда вернулся, говорит, будем скоро хату отрабатывать, как раньше. Вот я и достал старую форму из шкафа…
Говорил он так долго, что даже отец успел вернуться и дослушать окончание допроса.
— Где этот Кадет живёт? — спросил он.
— Так это, на улице Калинина, в двухэтажках, в тринадцатом доме.
— Надо брать, — заключил я, когда Толик увёл Прохорова в изолятор, и оглядел остальных.
— Без базара, Паха, ты прав, — кивнул Сафин. — Уйдут ещё, а они же мокрушники, Кадет уж точно. Как соучастники пойдут, и прекрасно это понимают. Так что сопротивляться будут.
Он всё это время сидел на подоконнике, задумчиво глядя на жулика, но теперь, когда тот стул опустел, спрыгнул, отряхнул штаны и проверил пистолет в кобуре.
— Пойду по кабинетам, мужиков соберу, кто есть, — Руслан направился к выходу. — Потом к Косте Игнатенко, если он на месте. Андрюха, — он глянул на Якута, — будь другом, накидай пока рапорта на получение оружия, автоматы возьмем под это дело. Костя поставит закорючку, я договорюсь.
Сафин бросился к Игнатенко, заместителю начальника ГОВД, он же начальник криминальной милиции, чтобы тот завизировал рапорта. Костя оказался на месте, как всегда курил и пил литрами кофе. Должность у него непыльная — прослойка между начальником ГОВД и оперативными подразделениями (УГРО и ОБЭП). Он охотно поставил подписи под рапорт. Ещё требуется подпись начальника УГРО, но её поставит сам Сафин, как его зам.
— Мы тоже пойдём с вами, — сказал отец, пока мы готовились. — Витька, ты хромой, без тебя сегодня. Сидишь на жопе, а остальные…
— Давай хоть за вас поболею, — дядя Витя усмехнулся. — Чё оно, в машине посижу. Да и всё одно в оружейку чесать надо, наши автоматы тоже там лежат. Вот и оформлю всё сам.
ОМОН уехал в область, СОБР тоже находился там, поэтому брать опасных преступников, когда срочно, обычно ездили сами опера. И если подозреваемый — матёрый и вооружённый, отправлялись на мероприятие всем отделением. А иногда и весь отдел уголовного розыска в ружье ставили, всех, кто был под рукой.
Ну и я тоже с ними, всё равно все свои, Шухову меня никто не выдаст. А сам он, даже если бы был на месте, в таких случаях на задержания не выезжает, а сидит в кабинете, делая вид, что у него неотложные заботы. Зато потом, когда наверх пойдёт рапорт об успешном деле, его фамилия уж точно окажется на первом месте.
Собрались быстро, Устинов проверял полученные АКС-74у, обычно такие выдавали только с одним магазином, руоповцы осматривали свой арсенал — «Кедр», Стечкин и калаш.
— Опять ехать, — вздохнул дядя Гриша, когда мы всей толпой вывалились на крыльцо. — Сколько можно, — и начал беззлобно, но горько материться.
Но, завидев Устинова, он мигом заткнулся и резво прыгнул в машину. Сразу завёл двигатель, думая, что тот его не заметит. Не вышло, Василий Иваныч отправился именно к нему.
За отцовским отделением была закреплена своя машина, батя позвал меня ехать с ними, но погрузиться и отчалить мы не успели. Не просто так эта «Волга» с мигалкой стояла у крыльца.
— Лёша! — оттуда выскочил ФСБшник Кепкин и торопливо бросился к нам. — Мы же с тобой договорились, что…
— Ни о чём я с тобой не договаривался, — отрезал отец. — Не мешай работать, Вовка.
— Так где оно? — не унимался чекист.
— Не мешай! Работы много, у меня своя, у тебя своя. Всё передам вашим, когда освобожусь.
— Зря ты так, — с угрозой сказал Кепкин. — Зря ты так, Лёша, а ведь могли бы друзьями остаться. Но ты сам так решил, теперь не обижайся.
— А ты меня на понт не бери, — отец повернулся к нему и посмотрел на того в упор. — И угрозы свои можешь себе засунуть, куда хочешь. Знаю я твои методы, и побольше, чем ты думаешь. Так что вали-ка отсюда сам, подобру-поздорову.
Кепкин с удивлённым видом шагнул назад, развернулся и пошёл к