Принесли коньяк, рюмки и лимон с сыром.
Володин совсем мышей не ловит, — с раздражением подумал второй секретарь и с благодарностью кивнул Горьковенко, плеснувшему ему грамм сто пятьдесят. — Взялся за рисковое дело, а сам топором машет там, где нужно ручкой работать с чернилами. Так проблемы решает, что они ещё большими проблемами становятся. Одни несчастья для всех от него кругами расходятся! Причём, как снежный ком нарастают с каждым разом!.. Так, пока я на этой должности, ни ему, ни его команде никакой карьеры не будет! Полностью понимаю Гончарука, показавшего себя толковым хозяйственником, в его решении к нам перебежать. Как он вообще под таким начальником работал?
Хотя… карьеру можно ведь строить и не в Москве… А некоторым прямо противопоказано в столице слишком долго задерживаться, если ума у них не больше, чем нужно, чтобы сельским клубом руководить. Может, этого идиота Володина отправить на повышение от Москвы подальше? Куда-нибудь в Узбекскую ССР! Пусть попытается там деньги делать… Его там местные быстро на место поставят, когда он в их карман полезет!
— Вот что, Борис Васильевич. Вы правильно сделали, что сразу ко мне с этим пришли, пока смежники ваши про все это не узнали. Нужно все это замять как можно быстрее.
Генерал понимающе кивнул. Внимания к такому делу со стороны КГБ он и сам не хотел. Когда смежники вовлечены, всякая ситуация становится предельно мутной. И так любой вопрос, в который вовлечены функционеры КПСС, сам по себе очень сложен, а если еще гэбэшники начнут свои интересы продавливать, так можно и теплое место в МВД потерять. Окажешься виноват, что не уследил за такими масштабными нарушениями социалистической законности…
— Давай-ка мы по-тихому с этой студенткой вопрос закроем, — еле сдерживая своё недовольство всей этой ситуацией, взглянул Захаров на генерала. — В Москве такого быть не может, сами понимаете, в особенности, если речь идет о целом райкоме КПСС. Можете не церемониться с девкой, если с первого раза по-хорошему не поймёт. А с райкомом я сам разберусь, — сказал он зловещим голосом.
— Договорились, Виктор Павлович, — кивнул Горьковенко. — Что-то у них там в гагаринском районе бардак какой-то…
— В голове у них бардак! — ответил Захаров. — Ну, один раз прокололись, пусть, по-крупному! Ну, бывает… Помогли… Но тут же опять снова здорово!..
Принесли их заказ. Мужчины переключились на ужин. Оба голодные после работы… Захаров обновил коньяк в рюмках.
— Давай, Борис Васильевич, за то, чтобы у подчинённых здравомыслия прибавилось, — поднял он свою рюмку.
— Золотые слова, Виктор Павлович!
* * *
Москва. Квартира Ивлевых.
Неожиданно раздался звонок телефона, и я поспешил взять трубку, пока пацаны не услышали. Хоть звонок телефона и максимально приглушен, кое у кого очень хороший слух. Музыкальный, как говорит бабушка, уже строя планы на то, чтобы отправить близнецов в музыкальную школу лет так с шести. Это оказался Вася Баранов.
— Привет, — поздоровался он усталым голосом. — Ну, мы закончили с Загорским музеем.
— Всё нормально? — забеспокоился я, не услышав радости в его голосе.
— А, да, все в полном порядке, взяли всю банду! Устал, просто, — ответил он. — Вопрос насчёт статьи на эту тему с начальством ещё не обсуждал, рано ещё… Допросы вовсю идут… Думаю, есть смысл, хотя бы, до понедельника отложить этот разговор.
— Главное, что всё хорошо! А в понедельник или через неделю, это уже вопрос второй, — поспешил я заверить его.
Мы попрощались. Что-то он совсем не в духе… Или не рассказывает чего-то, или, и правда, устал…
* * *
Москва. УВД Пролетарского района города Москвы.
Василий, положив трубку, задумчиво побарабанил пальцами по столу. С этим разобрался. Остался ещё один нерешённый вопрос на прямо сейчас…
Он вышел в коридор и прошёлся по кабинетам отдела в поисках лейтенанта Мироновой.
— Люба, зайди ко мне, — потребовал он, наткнувшись на неё в одном из кабинетов, где подчиненная вертела хвостом перед двумя офицерами.
* * *
У Любани было прекрасное настроение, коллеги по отделу поздравляли её с боевым крещением в этой операции и считали, что начальство её обязательно как-то отметит. Тут майор позвал её к себе. Они прошли к нему в кабинет. Сразу почувствовала, что он сильно не в духе и, с опаской поглядывая на него, села рядом с его столом. Мечты о лаврах после этой операции сменились боязнью, не провинилась ли она в чем-то…
— Скажи, Люба, как так получилось, что фигурант уголовного дела, по которому ты только что работала под прикрытием, видит тебя прогуливающейся под ручку с милиционером в форме? Где были твои мозги? Пошла к ближайшему метро, зная, что Голубева сегодня на машине своего хахаля уехать не сможет, и давай там фланировать! Ты что думала, она на метле оттуда домой полетит? Или ты в принципе считаешь, что жулики метро не пользуются? Если машины под рукой нет, то рикшу заказывают, и на его спине в корзине домой едут, как в Индии?
У Любы всё похолодело внутри. Она была уверена, что они с Гришей Сойкиным быстро ушли с улицы и не попались никому на глаза.
— Ты понимаешь, вообще, какому риску нас всех подвергла? — продолжал Баранов. — Голубева примчалась в ресторан, чтобы предупредить Погашева! Успей она это сделать, и вся операция была бы провалена! А предупрежденные ей подельники могли в лучшем случае сбежать, а если бы не успели, то и зарезать меня попытаться, помешай я им скрыться. Решила, что на мое опустевшее кресло сможешь претендовать? Как же так, Люба?
— Как? — только и смогла повторить она, уставившись на него, потрясенная не только словами, но и язвительным тоном начальника.
— Каком кверху, Люба, каком кверху! Вот, так! Хорошо, её не пустили в ресторан… О чём ты думала, Люба? Увидела симпатичного парня, и все здравые мысли из головы, центр принятия решений сместился намного ниже, чем положено? А Баранова пусть режут, не жалко, из Африки еще до фига новых негров пришлют вместо него!
На смену недавней радости тут же пришло отчаяние. Люба разрыдалась. Майор подал ей стакан воды,