* * *
Черный кокон скользил, не касаясь земли. Мимо скрытых во мраке храмов и жилых построек, мимо погасших фонарей, мимо застывших в безветрии редких деревьев. Его движение было уверенным и стремительным. По кратчайшему пути — через узкие переулки и дворы, сквозь арки и и проходы. Мимо, мимо.
Внезапно кокон будто запнулся. По его гладкой поверхности пробежала дрожь. Он накренился. Выправился. И тут же накренился снова.
Из узкой ниши между зданиями навстречу кокону выступил человек. Если бы рядом оказался некто, способный его увидеть, он бы не запомнил его лица. Внимание привлекал только великолепный хрустальный клинок, который, казалось, не отражал свет, а сам источал сияние. Мгновение кокон и человек стояли друг напротив друга. Затем последовал короткий взмах, блеск, свист взрезаемого воздуха. И сразу за ними громкий хруст и звон.
Хрусталь не выдержал удара. Рассыпался узкими острыми осколками, раскатился сверкающей крошкой. Но и черная оболочка распалась, выронив неподвижное тело, и начала таять, растекаться темнотой. Очень скоро от нее остался лишь острый свечной запах — и больше ничего.
Глаза человека сверкнули хрустальным переливчатым многоцветьем. Стайка отблесков метнулась по наглухо запертым ставням, мостовой и щуплому детскому тельцу, скорчившемуся у стены. Световые зайчики пробежали по усыпавшим землю осколкам, каждый из которых отозвался коротким сверканием, покрутились в воздухе, будто что-то искали, и снова вернулись к ребенку. Пусто. Хотя сердце еще билось, в этом теле не осталось связки с вышним миром. Нить лопнула.
Человек без хрустального кинжала развернулся и скрылся в тенях. Спустя небольшое время в переулке послышался топот быстрых шагов.
Мимо протащилась компания, слишком торопившаяся, чтобы идти шагом, и слишком усталая для того, чтобы бежать.
Людей было четверо: двое красноволосых парней, похожих, точно братья, широкоплечий бородач и растрепанная чумазая девчонка. Их глаза заливал пот, под ногами хрустело стекло. Ни один не остановился и не посмотрел внимательней по сторонам. Никто не заметил мальчишку, лежавшего у стены. Четверо прошли мимо и быстро скрылись из виду.
На улицах и площадях Йарахонга медленно рассеивалась тьма.
Глава 24. Блики
Солнце медленно поднимается из-за горизонта. Низ небосвода окрашивается нежно-розовым, подсвечивает земляникой нежные подбрюшья облаков и продолжает разгораться ярче и сильней. Из-за внешних границ мира выкатывается раскаленный червонно-золотой диск, нисколько не смущенный тем, что появился поздней обычного. Хотя, возможно, он как раз это заметил, и именно поэтому спешит наверстать упущенное. Со стороны кажется, что он движется быстрей обычного.
Из-под крыш вылетают стаи белых голубей. С чердаков и веток снимаются галки. Окрестности Птичьей башни оживают, наполняясь многоголосым гомоном. Крылья шумят то там, то здесь. Внимательные черные глаза смотрят с карнизов, из древесных крон, из поднебесья. Распускаются лепестки розовых, белых и желтых бутонов. Улыбаются, кто робко, кто игриво, а кто торжествующе, искусно вырезанные барельефы и цветастые фрески. Нерешительно и осторожно открываются ставни и двери.
Между тем светило продолжает свой привычный путь в небесах над благословенным Йарахонгом. Вот уже сверкают флюгеры и крыши башен, сияют стеклом, позолотой и глазурованной черепицей купола храмов. Солнечные лучи отражаются от стеклышек витражей и разлетаются мириадами разноцветных бликов, заглядывая в каждый переулок, в каждый уголок.
Блик.
Двое красноволосых парней, похожих, как братья, плечистый огненный жрец и девушка в карминных одеждах ученицы выходят на улицу возле пророческого храма. Они резко останавливаются, завидев сидящих и лежащих на мостовой темных тварей. Девушка тихонько ойкает.
Братья одинаково морщат носы и щурятся от попавших в глаза солнечных зайчиков. Один из них оглушительно чихает.
От этого звука неподвижный воздух вздрагивает, и твари начинают растворяться. От холок и заостренных ушей поднимается тонкий дымок. Он тянется, тянется — и наконец развеивается налетевшим утренним ветерком. Опустевшие шкуры держатся еще несколько мгновений, но скоро исчезают и они.
Четверо молча переглядываются и, обогнув погасший фонарь, входят в пустой проем входа.
Блик.
Мозаичный пол в бывшем алтарном зале пророков залит запекшейся кровью и засыпан фиолетово-черной каменной крошкой. На полу лежит мужчина средних лет в дорогой одежде, когда-то яркой, способной восхитить текстурой и плетением нитей, а теперь заскорузлой и бурой. Горло зияет раной от уха до уха, широко раскрытые глаза остекленели. Отраженные солнечные лучи проникают сквозь витраж и падают раздробленными мазками — красными, фиолетовыми, золотыми — на лицо мертвеца, придавая коже лихорадочный румянец.
Над ним на коленях склонился юноша. Взгляд его безумен, по щекам текут слезы, оставляя в копоти светлые дорожки.
— Как… как же так получилось, — бормочет он, — как ты здесь оказался? Ты же сам меня учил не ввязываться в дурацкие авантюры. Я думал… откуда ты, как… как же…
Юноша всхлипывает, плечи и руки трясутся.
— Вероятно, он искал тебя. В храм пророков издавна идут те, кто беспокоится о близких.
Голос, доносящийся от противоположной стены зала, звучит негромко, но юноша слышит каждое слово. Даже без всяких божественных сил он знает, что это правда. Громкий всхлип прорывается рыданием.
Светлый плетеный круг, реликвия Ветра, лежит поодаль, на единственном чистом пятачке пола. Перья на нем еле заметно трепещут.
У дальней стены, запрокинув лицо, сидит молодой мужчина. Его кожа и прикрытые веки тоже испещрены цветными пятнами — зеленое, голубое, желтое. Он прерывисто вздыхает, свет и тени смещаются по коже, как живые. Искалеченная кисть непроизвольно движется, и мужчина дергается, задевая бедром стоящую рядом небольшую резную шкатулку. Коробочка опрокидывается набок. Становится видно, что на ее дне начертан знак Времени, похожий на незавершенный виток спирали. Теперь он полустерт. Внутри шкатулки что-то потрескивает и жужжит.
В этот же момент в зал входят четверо с улицы.
Блик.
На улице, где недавно прокатилось сражение, остались искаженные, обездвиженные останки тварей. Солнечный зайчик осторожно касается одной, перепрыгивает на другую, и, уже не стесняясь, с размаху хлопается на третью. Та не выдерживает и начинает осыпаться.
Громоздящаяся рядом искаженная фигура дрожит и меняется, обретая человеческий облик. Пару минут спустя она превращается в темноволосую девушку, лежащую ничком. Она остается неподвижной.
Блик.
На верхнем этаже жилой части храма пророков приоткрывается дверь с нарисованным на ней символом Времени. Из щели выглядывает любопытно-встревоженная детская мордашка. Девочка оглядывается, прислушивается и на цыпочках крадется к лестнице. За ней из комнаты выходят еще четверо детей.
Блик.
С протяжным зеванием садится в постели глава храма Ветра. Трет лицо, потягивается. Озадаченно смотрит на снятую с петель и прислоненную к стене дверь. Брезгливо кривится от вони ароматических масел и нюхательной соли, заполнивших комнату. Легким движением