Он не успел. Матросы охраны появились с двух сторон. Четверо, как раз по числу дерущихся: двое вылезли из трюмового, двое со стороны главной улицы. Рослый парень тут же отшагнул в сторону. Семён услышал шаги матросов, удары и стук от чьего-то падения.
— Всем подняться! — крикнул старший из подоспевших, видимо, мичман. — Что происходит?
— Дуэль, гражданин матрос, — сказал Руслан. — Эти граждане меня бить изволили.
Семён повернулся. Руслан стоял перед матросами и держал ножик за спиной, его соперник, напротив, поднял руки над головой и завизжал:
— Неправда! Врёт! Они сами, судрь, на нас напали, у него нож!
— Обыскать, — скомандовал мичман.
Семёна схватили за запястья, считали чип комбеза.
— Я вообще тут мимо проходил, — попытался оправдаться он. — На задание. Вон, мне туда нужно. Я на смене вообще-то.
Матрос был альбиносом — неприятная, но распространённая мутация в малочисленных купольниках с орбит коричневых карликов.
— Это мы сами разберёмся, кому и куда нужно! Так… да, на смене. Правонарушений три за год, средних и тяжких — ноль… Товарищ мичман, куда вот этого, он на задании?
— На каком? В трюмовое собрался?
— Срочно надо! — соврал Семён. — Я, можно сказать, мир шёл спасать, и ввязался в драку, чтобы помочь моему товарищу, который ничуть не виновен.
Мичман пока отвлёкся на Руслана.
— Так, да, у этого нож, — сказал ещё один матрос. — Зафиксировано.
— Да они! Судрь! Я ничего бы!… — завозмущался Руслан. — Это же какой-то!…
— Месяц в каталажке и три месяца исправительных работ светит тебе, приятель, — с каменным выражением лица сказал мичман. — Сейчас придётся камеры ближайшие искать, выяснять, кто виноват. А ты иди!
Семён кивнул и поспешил к выходу.
— Потом вернёшься к третьему участку, выпишем и тебе исправительные.
Стоит ли говорить, что желание работать у Семёна после такого пропало напрочь. А желание сбежать куда-то, подкреплённое боязнью закрытых пространств, наоборот, проснулось. Но куда он денется с подводной лодки, и вправду? Куда теперь пошлют его в наказание? На крышу, к солнышку дежурить? Это оно только снизу такое славное, а в десятке метров даже в изолированной капсуле под сорок градусов. Да и не пускают туда никого рангом ниже помощника техника. В трюмовое, к трубам? Там, конечно, ему было чуть привычнее, но скучнее. На переборку овощей? На склады в левый технический? В дефлюцинатную, размешивать палочкой планктон в вакууме?
Растирая ушибленные рёбра, Семён доковылял до входа вниз. Простая распашная дверь осталась открытой после того, как из подвала выбежали матросы, но Семён машинально провёл по ней пропуском, затем по узкой лесенке зашагал вниз.
Семён на середине лестницы огляделся — вплоть до самого основания Перегородки его взору почти ничего не мешало. Когда-то по рассказам отца и деда можно было заглянуть и ещё дальше, в нынешний грузовой отсек. Раньше там располагались заводские цеха с огромными принтонными бассейнами. Сейчас их осталось всего два, крохотных, у самого бока. Семён вздохнул, вспомнив про Екатерину Сергеевну и своего соперника-инженера. Наметил траекторию движения и спустился дальше.
Наконец, его ботинки вступили на алюминиевый пол. Трюмовой отсек, расположившийся на глубине в тридцать метров, был гигантским пространством, в котором трудилось не так много народа. С непривычки было тяжело осознавать, что он находится на самом дне их маленького мира, несущегося на гигантской скорости на подпространственной глубине. Под пористым основанием находилась пара десятков метров космического вакуума. Провалишься туда — и задохнёшься. А вокруг этой маленькой пустоты, словно скорлупа от яйца, сияли полупрозрачные коконы гипототемов, космических коньков, преломляющие изменчивые проекции сжатого под давлением подпространства четвёртого измерения. Провалишься ниже — твоё бездыханное тело аннигилирует. Превратится в лёгкую вспышку нейтрино, которые всплывут на поверхность через десяток лет где-нибудь в сотне астрономических единиц. В лучшем случае, станешь кормом для дефлюцината, космического планктона. В худшем — поглотишься в четырёхмерном вихре ближайшей звезды.
Семён зашагал, слегка пошатываясь, то ускоряя шаг, то замедляя. Здесь было несколько темнее, чем наверху, и сильнее чувствовались перепады гравитации. Десять гравитационных отсеков и «псарня» располагались ещё ниже, на особых внешних выступах корпуса. Но на таких коротких расстояниях пучки гравитационного поля от востроскруч рассеивались неравномерно. А стоило кучерам отвести своих питомцев в хвост корабля отдохнуть и покормиться, как всех проходящих мимо тут же начинало тащить в сторону. Но этого бояться не стоило — подобное во время погружения никто делать не собирался. Да и умные востроскручи, севшие на хвост к погрузившимся космическим конькам, предпочитали не дёргаться.
Сантехник поздоровался с пожилым инженером, дежурившим у местного реакторного отсека и болтавшего с подошедшим из соседней будки матросом. Потом прошагал мимо обширной бронированной дефлюцинаторской. Блок разведения планктона был углублён в основание пола и ощетинился десятком маленьких грузовых шахт, выходящими наверх и вбок под разными углами. Из шлюзового тамбура высунулась женщина и о чём-то громко ругалась по мобиле.
Потом пришлось подниматься по небольшой лестнице снова вверх — впереди на сотню метров в ширину, до самой перегородки, и почти на километр в длину тянулись водяные резервуары, разбитые на секции. Потолок здесь из-за нависающих труб и фильтровальных установок становился несколько ниже. Семён деловито провёл рукой по шершавой старой трубе, она была горячая и слегка влажная. Конденсат. Он прошёл мимо будки дежурного, потом вернулся и заглянул внутрь.
Там было пусто, а у терминала лежал набор бумажных эротических открыток, семки с кожурками и быстропитательный батончик. Экран рабочего терминала не был заблокирован, моргало несколько сообщений — от Веселина Рахимовича, какого-то другого начальника, и последнее — видимо, от друга. Семён не удержался и прочёл.
«Слышал, в Тюмени какая-то заварушка, какие-то неведомые корабли пару дней назад прилетали, станцию бомбили. Сейчас прилетим, а нас там как…»
Концовка сообщения была скрыта. Семёну стало немного не по себе, он выругался и стал искать шестнадцатую секцию. Батончик положил в рюкзак, посчитав трофеем. По идее, полагалось доложить начальству, но стало