А здесь в руки упал готовый бизнес, который мне самому, чтобы поднять, потребовались бы годы. Ну разве я не фартовый говнюк?
Единственное, что омрачает — болезнь Астафьева. В его присутствии я чувствую себя как последняя сволочь.
Я здоровый и сильный, потому и не смог отказать, когда Астафьев меня попросил купить у него акции. А как тут откажешь?
Мне как никому известно, что такое долгое и бесполезное лежание в клиниках. Что такое обездвиженность. Бездействие. И как это отражается на бизнесе и мозгах.
На мозгах в первую очередь, на бизнесе как следствие.
Если бы степень моей благодарности могла повлиять на скорость выздоровления Астафьева, он бы уже полетел в космос. Или как минимум прошел отбор.
— Андрей Дмитриевич, вы как насчет пообедать? — спрашиваю, когда мы проносимся по цехам и наконец оказываемся на парковке.
— Мне все равно ничего нормального нельзя, — отмахивается тот, — а перетертый супчик уже в печенках сидит.
— Значит надо ехать туда, где есть диетическая еда.
Астафьев смотрит в потолок, потом на меня, потом снова в потолок и кривится. Как будто там проявился его лечащий врач и грозит ему пальцем.
— Ладно, — сдается Астафьев, лечащий врач на потолке обреченно вздыхает, — поехали. Только давай сначала в офис заскочим. Можно прихватить с собой твоих директоров.
— Наших директоров, — поправляю его, он снова отмахивается.
— Мне так спокойнее будет.
Только успеваем пересечь холл бизнес-центра, где у Астафьева под офис выкуплено несколько этажей, как нас перехватывает главный пиарщик.
— Андрей Дмитриевич, посмотрите, какая красотища получилась! — он протягивает планшет. — Это же готовая реклама! А главное, бесплатная...
Я реагирую спокойно. Это не игнор, ясно, что сотрудники компании по старой привычке со всеми вопросами бегут к старому привычному генеральному. Ничего, пройдет. Скоро их попустит.
Заглядываю Астафьеву через плечо, там вчерашние снимки. Я с клопом на руках говорю речь. И правда хорошие фотки. Милые такие. Клоп так внимательно на меня смотрит, будто понимает, о чем я говорю.
Фотки пропущены через фотошоп и отрисованы. Фон подобран так, чтобы ребенок в светлом платьице не сливался со стенами.
— Вы получили разрешение на публикацию у родителей девочки? — спрашиваю пиарщика.
— Я хотел сначала посмотреть, что вышло, — отвечает тот. — Если вы одобряете, я сейчас же предложу ей контракт. Отснимем несколько роликов и прокачаем.
— Одобряю, предлагайте, — говорю первым, Астафьев подтверждающе хмыкает, и мы вместе смотрим на удаляющуюся спину пиарщика. Андрей спохватывается и кричит вдогонку:
— И напомните бухгалтерии, пусть выплатят премию ребенку. Я лично прослежу.
Мы с ним подходим к лифтам.
— Надо секретарю моему поручить, чтобы проследила. Она вам понравится. Молодая девушка, но очень исполнительная. Студентка, на заочном учится. Я без нее как без рук.
Студентка? Ну нет, мне такое не подходит. Студенты это головняк — сессии, начитки лекций. Начнется потом, отпустите, извините. Знаем, проходили.
Но вслух ничего не озвучиваю. Нет смысла, он больше здесь ничего не решает, теперь я никому ничего не обязан объяснять.
Уволю через время по тихому, заберу сюда свою. Моя матерая, выдержанная, организованная. Если Астафьеву нравилось чувствовать себя героем, его право. Хер с ним.
Садимся в лифт. Астафьев молчит, по ощущениям мнется, не решается сказать. Нет, попросить. У него такой вид, будто он пытается что-то выторговать у меня, что-то очень важное. Наконец, решается.
— Демьян Андреевич, можно просьбу?
Блядь, ну наконец-то.
— Говорите, — делаю разрешающий жест.
— Я хотел поговорить об Ангелине.
— Об Ангелине? — вскидываюсь, вспыхивая в секунду, как сноп сухого сена от искры.
— Ну да, Ангелина моя секретарь. Очень хорошая девочка. — Астафьев наклоняет голову, а мне уже хочется ее уволить. За одно только имя.
Никто не имеет права его носить. Никто. И тем более заявляться с этим именем ко мне в офис.
— Я попросить хотел. Не увольняй ее, Демьян, — Андрей словно читает мысли. — Ей так нужна эта работа!
Двери лифта разъезжаются, мы оказываемся в приемной Астафьева. Исполнительной девочки на месте ожидаемо нет.
Хмыкаю. Знаю я этих работниц. Нет, все-таки хорошо, что я своих приведу. Они работать умеют, вместе мы здесь быстро все наладим.
— Ангелина, знакомься, это Демьян Андреевич, он теперь ваш новый генеральный директор. Демьян, это Ангелина...
Дальше не разбираю нихуища, ни слова. Только звук ее голоса, который звенит в самом нутре натянутой струной. И который отскакивает от моей головы как от пустого ведра.
Потому что студентка, которую все должны пожалеть — моя Ангелина. Которая теперь не моя. Моя бывшая Ангел.
***
Ангелина
Я готовилась к этому моменту все выходные. Настраивалась, даже перед зеркалом тренировалась.
Каждые десять-пятнадцать минут хватала телефон, чтобы перезвонить нашей кадровичке и соврать, что заболела. Но каждый раз возвращала его обратно.
Все эти выдуманные болезни как правило оборачиваются болезнями настоящими. Я уже получила один такой урок, когда придумала себе температуру на время новогоднего корпоратива. На всю жизнь запомню этот жесточайший грипп, который свалил меня с ног на неделю и перегадил весь Новый год.
Так что отмазки по болезни для меня под запретом, и уж точно недопустима ложь о болезни ребенка.
И если вечер пятницы и половину субботы я провела в стадии отрицание, то за оставшееся время пролетела сразу три — гнев, торг и депрессию. А сегодня с утра открыла глаза и обнаружила, что проснулась в стадии принятия.
Я не могу просто не прийти в офис и исчезнуть. Я официально трудоустроена, и даже если я сегодня же напишу заявление на увольнение, по закону я обязана отработать две недели. А по хорошему, пока мне не найдут замену.
Андрей Дмитриевич слишком много хорошего для меня сделал, чтобы я с ним так по-свински поступила.
А Демьян... Ну что Демьян?
Он выбросил из своей жизни меркантильную шлюху. Он женат на правильной порядочной девушке. Все как и хотела его мама. Разве я не должна за него порадоваться?
Конечно, должна, жаль, не особо получается. И меньше всего меня радует то, что Демьян узнает о Миланке.
Я далека от мысли, что он придет в восторг. Я была уверена, что у них с Ритой уже есть ребенок, и что это обязательно сын.
По моему убеждению у таких мужчин как Демьян должны