Командир сцепил зубы. Ему хотелось мечтать проснуться, но такая мечта была слишком большой роскошью в их положении.
— Хорошо, — проговорил он. — Пусть обды нет. Но есть люди. Все мы. Колдуны, воины, судари и сударыни из древних родов, горцы, купцы, земледельцы. Мы не примем Орден. И мы готовы еще сражаться. Так ли уж обязателен этот талант обды? В прежние времена, говорят, обд не было, но у людей все равно были правители.
— Только обда способна объединить Принамкский край, — сказал Кейран. — Без нее все рушится, и ты сам можешь это наблюдать.
— Значит, не только нам, но и Ордену не удастся захватить полную власть. Что ж, хорошо! Мы повоюем за это. Мы сохраним для новой обды все, что сможем, и не сдадимся на милость предателей.
— Новой обды не будет, — повторил Кейран.
— Я не верю в это! — воскликнул командир. — Новая обда родится, высшие силы смилуются над нами.
Кейран посмотрел на него с состраданием и ничего не стал возражать.
— Сейчас, — продолжил командир, — довольно сидеть над пустой чашей. Ты мне нужен. Раз мы не отобьем дворец, надо организовать отступление. А еще выцепить нашу обду из ее покоев и тоже эвакуировать. Какой бы она ни была, но я ей присягал. И мне плевать, что клятвы на крови потеряли силу.
Кейран поднялся с колен и окинул мертвое дворцовое капище последним прощальным взглядом. В его темно-карих, почти черных глазах стояли слезы.
Покои обды располагались в центральной части дворца за массивными дубовыми дверями, инкрустированными золотом. Прежде эти двери закрывались редко, теперь же они всегда стояли запертыми.
— Ломай, — велел командир Кейрану.
Колдун по-особому прищурился и что-то зашептал. Командир, умеющий читать по губам, разобрал про разницу преломлений.
Очертания замочной скважины смазались, потекли, потом металл зашипел и бесследно испарился. По ту сторону двери что-то громко бухнуло об пол.
— Там еще был засов, — тихо пояснил Кейран. — Я убрал скобы, на которых он держался.
— Почему ты раньше не мог сделать так, чтобы войти без разрешения и образумить ее? — проворчал командир.
— А почему этого не мог ты, хотя тоже все знал?
— Я не умею расплавлять скобы и замочные скважины!
— Ты можешь просто сломать дверь, — холодно напомнил Кейран. — Не ищи отговорок там, где их нет. Мы многое могли сделать, не полагаясь по привычке на обду, и еще не раз будем об этом сожалеть, если выживем. Хотя я предпочел бы умереть прямо здесь.
— Только попробуй, — пригрозил командир. — Я тебя из-под земли достану.
Покои обды были темными, пыльными и казались неживыми. Длинный коридор, занавешенный багровыми гардинами, поблескивающие ручки дверей, паутина под потолком. Но ближе к концу коридора стал слышен возмущенный и злой девичий голос, в котором звенело отчаяние:
— Мама, как ты могла! Если бы я знала прежде! О, высшие силы, я бы убила себя! Если бы я только была на твоем месте! Дура ты, а не мать! Ненавижу! Как ты вообще можешь жить после этого! Думаешь, Орден — предатели? Да это ты самая главная предательница!
Кейран и командир переглянулись.
— Я думал, обда отослала ее одной из первых, — проговорил колдун, и его голос странно дрогнул.
— Значит, сама не поехала, — предположил командир. — Ты же знаешь ее, характером вся в мать… вернее, в ту, которой была ее мать прежде.
В конце коридора находилась просторная гостиная, отделанная красным деревом, малиновой парчой и бархатом. Когда-то это была красивейшая комната дворца, но теперь, с занавешенными шторами, в сумраке и пыли, она производила гнетущее впечатление.
На широкой тахте сидела полная женщина, непричесанная, в расшитом серебром халате поверх ночной рубашки. Длинные сальные волосы падали на опущенное лицо. Рядом с тахтой металась взад-вперед тоненькая девушка пятнадцати лет, одетая по-дорожному. Увидев вошедших, она сперва застыла, а потом спросила, еще по-детски заглядывая в глаза:
— Всё? Мы проиграли, да?
— Еще нет, — твердо ответил командир. — Бой идет на нижних этажах. Моя обда, тебе и твоей дочери нужно скорее уходить. Мы с Кейраном позаботимся о вас.
— Идите без меня, — тихим, мертвым голосом произнесла женщина, не поднимая лица.
— Мама! — закричала девушка, мигом забывая о том, что еще минуту назад говорила, как ее ненавидит. — Это же смерть! Не надо!
— Надо. Я пока обда, и я не покину свой дворец.
Мужчины молча переглянулись.
— Мама! Ты не смеешь предавать еще и меня! — девушка беспомощно посмотрела на колдуна. — Кейран, пожалуйста, уведи ее силой! Ты ведь все можешь!
— Если понадобится, я уведу силой тебя, — ответил Кейран. — А твоя мама впервые за пятнадцать лет приняла верное решение. Прощай, моя обда. Я буду взывать к высшим силам, чтобы смиловались над тобой и всеми нами.
— Знала, что ты оценишь, — еще тише вздохнула женщина. — Позаботься о ней, Кейран. Именно ты.
— Я понимаю, моя обда.
— Возьми мой кулон и диадему. Я не хочу, чтобы они достались Ордену.
Колдун кивнул и бережно снял с полки знакомую коробку.
…Когда гостиная опустела, женщина тяжело поднялась с тахты и подошла к зеркалу.
— В кого же ты превратилась? — грустно спросила она свое отражение. — Говорят, за часы до смерти даже затуманенный разум становится ясным. Если так, то мое время и правда вышло. Высшие силы! Вы больше не слышите меня, но знайте: что ни творила я — а не жалею!
Она скинула халат и ночную сорочку, голой прошла к шкафу, выбрала самое красивое платье.
— Служанки разбежались… все меня покинули… но ничего, я сама. Когда они вбегут сюда, чтобы насадить меня на пики, их встретит последняя обда Принамкского края!
Она оделась, убрала волосы и на миг в зеркале показалась себе той непогрешимой девочкой, которая когда-то короновалась в зале этого самого дворца, а народ ликовал и кидал ей под ноги золотое спелое зерно.
Она упала на колени перед собой прежней и затряслась в рыданиях.
— Высшие силы! Не жалею! Но как же страшно! Простите меня! Доченька, не проклинай!..
Бой шел уже на всех этажах. Гвардия обды отступала под напором солдат Ордена. На главной площади стояли