Мой был повернут рукоятью вниз. И те армейские чины, что видели меня, оценили жест хмурым, но уважительным взглядом.
Я прошел едва половину зала, когда навстречу мне вышел один из слуг. Он поклонился, косясь на мой кодекс.
— Господин Вайнер, вам нужно пройти со мной. Приказ Его Величества.
Ни должных приветствий, ни объяснений, ничего. Я покосился на официанта, подносившего напитки за соседний стол — наметанный взгляд заметил под одеждой скрытую портупею.
Ну конечно, опричники под прикрытием были здесь в изобилии. Не считая охраны у столов и защищавших первых министров и глав Великих Родов. Безопасность была на уровне, иначе и быть не могло.
— Прошу за мной, — не дожидаясь ответа, слуга пошел к боковому коридору.
Пора вернуть Кодекс. Хозяином ему я так и не стал. Вайнеры лишаются последней привилегии Императора, высшего права на силу.
Мы вышли из зала и прошли по одной из множества галерей в небольшой зал в глубине дворца. Оставив меня одного, слуга с поклоном удалился.
Стены терялись в полутьме, и лишь в центре сверху бил яркий холодный свет. Остановившись на краю светового пятна, я замер.
Из тьмы вышли несколько невысоких фигур в балахонах. Они шагали почти беззвучно, но их присутствие я ощутил. Они будто излучали мощные ауры, мгновенно заполнившие зал.
Кодексы.
Существа, воплощенные самой альва-энергией. Послушные только своему хозяину, связанному с ними книгой призыва. Такой же, как у меня в руках.
Кодексы не имели званий — только статусы, высшим из которых был Императорский. Говорят, их было всего четыре — у короля Альбиона, русского Императора, Гросс-канцлера Айзенблада и бога-императора Поднебесной.
Одна из фигур в балахонах вышла в центр и протянула руку.
От их вида все внутри трепетало, а грудь сдавило от волнения. Столько кодексов в одном месте я не видел никогда. Воздух колебался и дрожал от их аур, а альва во мне пульсировала в такт сердцу. Во имя Всеблагого Отца…
Завороженный зрелищем, я не сразу понял, что делать. Похоже, теперь мой ход.
Я подошел к ней и протянул кодекс. Из-под балахона показалась изящная женская ладонь, взялась за край книги и потянула на себя. В тот же миг тепло разлилось по кончикам пальцев, проникая во всё тело.
— Почему?.. — вырвалось у меня. — Почему она не ответила мне, как моему отцу?
Кодекс подняла голову. На миг под капюшоном я разглядел лицо — совсем молодое, бледное и строгое. Её глаза, как две льдинки, источали холодный свет.
Она не издала ни слова, но я понял — передо мной была Императорский Кодекс. Высшая пришла за одной из своих.
С трудом разжав закостеневшие пальцы, я выпустил книгу.
Тепло тут же исчезло, меня пробрал морозец. А кодексы так же беззвучно развернулись и ушли вглубь зала.
Я возвращался в откровенно дерьмовом настроении. Но едва я подошел к выходу в церемониальный зал, как из группы собравшихся у двери официантов послышался тихий голос.
— … у нас все готово, ждем начала.
Непроизвольно напрягшись, я замедлил шаг. Император любил пышные праздники, но чутье твердило — речь не о красочном шоу для знати.
Скрывшись за дверью, я подождал, пока они разойдутся, и вышел в зал ровно к тому моменту, как на широкой сцене показались люди, а свет и музыку приглушили.
Церемония начиналась, стоило поспешить следом за остальными, чтобы не пропустить главное событие вечера — призыв кодекса.
Инициация цесаревича означала одно — он получит кодекс и официальный статус главного претендента на престол.
У сцены уже собралась внушительная толпа из аристократов, наследников, министров, купцов и промышленников, — все гости спешили увидеть церемонию, которая войдет в историю. Решив не упускать случая, я пошел с остальными, деликатно пробираясь через ряды гостей, бурно делившихся догадками.
— Как думаешь, какой кодекс откликнется цесаревичу?
— Не удивлюсь, если его выберет Императорский. Я тебе говорю, пятый кодекс…
Выходит, кодексы выбирают магов? Как интересно.
Подобравшись ближе к сцене, сам того не ведая, я оказался среди первых лиц Империи — высших родов знати. На сцене показались хранители — люди в расшитых золотом костюмах, напоминающих балахоны кодексов. Только вычурные и пестрые, как новогодние елки.
— Хоо, кто это тут у нас, никак предатель Вайнер?
Я повернулся на голос — рядом стоял дородный дворянин в лиловом костюме. На груди сверкал значок с весами — торговая гильдия. На сальной роже с жиденькими усиками возникла мерзкая улыбка.
Ну конечно… Князь Балашов. Тот самый, что обдирал наши земли, как блудный козел — кочан капусты.
— Поприветствуй, как полагается, — процедил он. — Ольга Андреевна тебя ведь за этим сюда послала, Ярослав? Выказать уважение достойным родам.
Знатной крови в его жилах не было ни капли, потому он и лез к моей тёте. Не только чтобы заграбастать наши земли. Уродец посягал на её руку, чтобы формально породниться с знатным родом.
— Выкажу, — улыбнулся я в ответ. — когда найду достойных.
А перед тобой, жирная свинья, я даже головы не склоню.
— Мелкий ублюдок, — стараясь держать лицо, процедил он. — Ничего, зубоскаль, пока есть чем. Ты еще придешь ко мне умолять о милости…
— Умоляю, милостивый князь, избавьте меня от вашего общества, — я с улыбкой отошел в сторону, оставив уродца скрипеть зубами.
Да ну его к черту. Вся напыщенность и пафос аристократов уже стояли мне поперек глотки. Как представитель рода я обозначился, кодекс вернул — пора и честь знать. Цесаревич не обидится, если вообще заметит уход гостя из опального рода.
Из первых рядов я пошел через столпившуюся у сцены знать назад, к выходу.
А цесаревич Роман тем временем поднялся на сцену, к верховным хранителям. Старший, державший золоченый поднос с укрытой тканью книгой, подошел к наследнику и стянул шелковый лоскут, открывая кодекс.
Все замерли, не сводя глаз с цесаревича. А потому и не заметили кое-что важное.
Слуги, оставив подносы с напитками и блюдами, как и остальные, собрались у сцены, образовав полукруг. И, пока внимание аристократов и большинства охранников приковано к церемонии, они один за другим вытаскивали что-то из-за поясов и из-за пазух. А к ним спешили другие слуги, снаружи замыкая кольцо вокруг знати. Один из них пер прямо на меня.
— В сторону, — буркнул здоровяк