Хотя, я давно думал. Если снять с него форму, одеть в костюм, то он так и будет выглядеть.
— Но форма и содержание вашей размолвки и с самим Энзи, и с людьми их клана, не оставляют вариантов для двойственного толкования перспективы, — продолжает куратор.
— Анна говорит, что вызов на дуэль будет сегодня вечером. До начала следующих суток, — отвечаю.
— Хаас — это самое лучшее ваше приобретение на данном жизненном этапе, — серьёзно и многозначительно двигает подбородком подполковник.
— Мы с ней только друзья! Ничего больше! Сходу договорились! — спешу исключить даже самые незначительные возможности двойной трактовки ситуации.
— Тем более, — Бак всё так же убийственно серьёзен. — Делает вам честь. Но я не о том… Алекс, я в очень двойственном положении. С одной стороны, я не хочу совать нос в ваши дела. Ваши дуэли, конфликты с одарёнными, определённая природная агрессивность — это всё только приветствуется в Корпусе, поскольку создаёт необходимую для подготовки всех подряд атмосферу.
— Атмосфера была до меня. Я в неё только пытаюсь вписаться, — отвечаю мрачно.
— Вы сумели привнести немало автохтонного, — не соглашается куратор, заставляя меня сдерживать смех из-за его формулировки. — Так вот. А с другой стороны, вы являетесь именно моим соискателем, а не чьим-либо ещё. И у меня есть дурацкая привычка держать под контролем всё, что прямо или косвенно касается моих профессиональных обязанностей.
— Если вы проинформируете меня, в чём сложность вашего двойственного положения, я смогу быть более конкретным в ответе на ваш вопрос. — Деликатно врезаюсь между его пассажами.
— К тому и веду… Алекс, а на что вы рассчитываете на дуэли? — Бак смотрит на меня незамутнённым взглядом изобретателя колеса, соорудившего свою самую первую в мире телегу. — Я сейчас скажу крайне нешаблонную вещь…
Да он же откровенно мнётся и стесняется!
— Очень внимательно слежу за ходом вашей мысли. — Обозначаю самый вежливый кивок в соответствии с этикетом, на который только способен.
— Я категорически не претендую ни на ваш план боя, ни на рисунок связок ваших приёмов, или что вы там отрабатывали и пробовали на Хаас, — решается наконец подполковник. — Но буду вам благодарен, если вы хоть отчасти успокоите меня, раскрыв хотя б общее стратегическое направление. Своего вектора развития по теме. Если сочтёте возможным. Не настаиваю. — Несмотря на испытываемую им неловкость, он уже взял себя в руки и смотрит на меня уверенно.
— Да нет никакого секрета в стратегии, — пожимаю плечами. — Старый-престарый, вековой давности, прикладной учебник хань. В нашей части суши — незаслуженно забытый. «Дистанция в десять метров — револьвер. Дистанция пять метров — трость или шест. Дистанция от трёх до пяти метров — ноги. Если ближе трёх метров — кулаки», — цитирую азбуку, о которой на интуитивном уровне имел представление и сам.
Плюс, в качестве систематизации опыта, весьма немало почерпнул за последнее время от Донга и Алекса[4].
— Я удивлён широтой вашего кругозора. — Глаза куратора удивлённо открываются. — Но то, что вы упомянули, годится для одарённых. У вас, к сожалению, две трети из упомянутого арсенала не в наличии по чисто техническим причинам. Поскольку револьвера вам никто не даст.
— Да то понятно, — морщусь от вполне предсказуемой досады. — Но я бы, во-первых, наш штатный инъектор со счетов не сбрасывал, — хлопаю себя по боку. — Во-вторых, есть варианты… разрешите вопрос?
Бак молча кивает.
— А почему мне в таких условиях прямо запрещён револьвер или пистолет? Причём, на законодательном уровне?
— Не только вам. По закону — любому человеку. Хм, я думал, это лежит на поверхности и уж вам-то должно быть понятно… — Подполковник задумчиво смотрит в окно несколько секунд. — Алекс, кто и зачем создал револьвер?
— Какой-то полковник из-за океана. Чтоб уравнять шансы одарённых и нас, простаков.
— Именно. — кивает Бак. — А теперь ответьте мне. Зачем одарённым ваши одинаковые с ними шансы?
— Э-э-э, из справедливости? — бросаю наугад.
— Вот именно потому, что справедливости в мире нет и не предвидится, вам и запрещено брать в руки пистолеты в конфликтах с одарёнными. — Как-то слишком спокойно отвечает куратор. — На законодательном, как вы говорите, уровне. Просто потому, что все и всегда в этой цивилизации, получив власть и оружие в руки, тут же автоматически стремятся ограничить владение этим самым оружием у других. На законодательном уровне, — повторяется он.
— О справедливости речь не идёт. — Говорю, уперев руки в колени и глядя в пол.
— Мир — дерьмо, — согласно кивает Бак. — Я думал, уж вы-то не должны испытывать на этот счёт никаких иллюзий.
— Так и есть. Хотя от этого не менее досадно…
— Вам есть что противопоставить дистанции в десять шагов? — без перехода спрашивает подполковник.
Я открываю рот, а он тут же поднимает ладонь:
— БЕЗ ДЕТАЛЕЙ! Только «да» или «нет».
— Да.
— Это как-то связано с вашим личным знакомством с Чоу ЮньВэнь? Можете не отвечать, — торопится вставить он, поскольку на кафедру опять кто-то заходит. — Причина вопроса — моё чистое любопытство.
— Это связано с методической школой, продуктом которой является, в том числе, и она. — Отвечаю без экивоков, глядя ему в глаза.
Почему-то кажется, что это сейчас полностью оправданная тактика в беседе. То же самое вещает и Алекс по внутренней связи, анализируя что-то там в мыслительных процессах Бака.
— Но методика принадлежит не самой уважаемой Чоу, — приоткрываю часть деталей. — С ней у меня отно…
— СПАСИБО. — Бак хлопает ладонями по столу и указывает мне глазами на дверь.
Помещение начинает заполняться освободившимися после занятия другими преподавателями.
— Мне ясна ситуация. — Продолжает он донельзя обтекаемо. — В случае положительного результата, при условии вашего согласия, лично мне было бы очень интересно продолжить этот разговор в полигонных условиях.
— Приложу максимум усилий, — говорю, поднимаясь. — По вполне понятным причинам личной заинтересованности в успехе.
— Да, и примите от меня вечером сообщение, — Бак зачем-то сопровождает эти слова потиранием большого пальца об указательный.
А на комм мне внизу приходит от него же сообщение из одного слова: «Тотализатор».
Глава 23