— А получив мнение второго личного вассала, Александр Михайлович понял, что операция совершенно необходима, — кивнул Павличенко. — Правда, был риск, что в процессе операции он потеряет сразу двух своих доверенных людей. Но игра определенно стоила свеч.
— Без комментариев, Сергей Васильевич, без комментариев. Но вы утверждаете, что мы теперь гораздо ближе к кроту, чем раньше?
— Так точно. По заданию хозяев ему пришлось сделать несколько серьезных телодвижений, чтобы операторы, дикторы и режиссеры в парах зарубежных команд были заменены подготовленными боевиками-абордажниками. У нас еще будет очень серьезный разговор с иностранными онлайн-каналами, как такое вообще оказалось возможным. Полетят головы. Но за проверку этих фейковых групп онлайнщиков отвечало считанное количество людей, и теперь зону поиска врага можно значительно сузить.
— Я крайне рад, что мы смогли помочь Родине, — заметил Песец, — но в итоге без потерь наша операция не обошлась: мы все-таки потеряли Амельскую…
— Увы, это можно считать допустимыми сопутствующими потерями, — отрезал куратор.
Песец коротко посмотрел в сторону Лося. Тот был угрюм и хладнокровен, хотя Родим мог представить себе, чего стоит ему такая выдержка.
— Безусловно, мы не можем забыть ни об Алене Амельской, ни о сестре фрау Кюнхакль, — продолжал Павличенко. — И мы приложим все силы, чтобы их разыскать. Но в первую очередь наша цель — зловещая организация, угрожающая Российской империи…
Родим молчал, задумчиво глядя на него.
— Вы уверены, что Амельская — это сопутствующие потери? — проговорил он наконец. — Вы уверены, что ублюдки не получили, наконец, то, что им было нужно? Похитить Алену на Светлом Владимире для иностранных резидентов было неимоверно сложно. Не получается ли, что мы предоставили им Амельскую на блюдечке с золотой каемочкой, перевязанную подарочной розовой ленточкой?
— Пока у нас нет полной информации, я ничего не исключаю, — заявил Сергей Васильевич. — И повторюсь, что готов понести любую ответственность перед императором за свою серьезную ошибку.
— Только император — не царственный самодур, как в западной пропаганде, — задумчиво отозвался Песец. — Он готов предоставлять своим подданным право на ошибку.
— Совершенно верно. Хотя это, конечно, исключительно в компетенции Александра Михайловича, и в любом случае для нас с вами это слабое утешение. — Он помолчал. — Спасибо, Родим Афанасьевич, что привлекли к операции рейнджеров Саггети и комбатантов бывшего «Аламута». Это был хороший ход. Все они показали себя с наилучшей стороны.
— С команданте Гламом Саггети все в порядке? — безучастно спросил Пестрецов.
— Сломана лучезапястная кость правой руки, несколько ушибов и кровоподтеков, но в остальном — никаких повреждений, — заверил Павличенко. — Вы можете посетить его в госпитале. Вы — или другие члены вашей команды, — прибавил он на всякий случай.
Рысь прерывисто вздохнула.
— А как ваша рука, Светлана Кирилловна? — поинтересовался куратор.
— Спасибо, все хорошо. — Рысь подняла кисть, залитую фиксирующей медицинской пеной. — Через пару дней смогу играть в теннис.
— Также в порядке ваши друзья Ларри Джарвис, Стив Кувалда, Чедка Чалмерс и Игнат Федотов, которого вражеские боевики под угрозой плазмомета использовали в качестве приманки, — продолжал Павличенко. — Синяки, у Чедки сломана челюсть, но кроме этого — ничего серьезного. И об этом я тоже хотел бы поговорить с вами.
— Это необычно? — заинтересовался Родим.
— Это довольно любопытно, — задумчиво произнес Сергей Васильевич. — Мы к этому вернемся. Но сначала я хотел бы остановиться на фигуре необычного вражеского комбатанта. — Он поднял руку, активизируя стеллариум.
— Это ведь не человек, верно? — осторожно спросил Витковский, разглядывая на снимке останки странного комбатанта с размозженной кран-балкой головой, которые лежали на прозекторском столе. — Ни один человек не способен на такие трюки. Внутри его тела рептилоид, способный сгибать колени назад, как в том старом кино?
— Это человек, — устало произнес Павличенко. — Вскрытие показало, что он ничем не отличается от обычного homo sapiens — ну, разве что увеличенной мышечной массой.
— Вот как? — произнес Песец. — Он выглядел пропорционально сложенным.
— Потому что мышечная масса у него увеличена за счет подкожного жира, — пояснил Сергей Васильевич. — Продолжительная голодовка могла его убить: в его организме совершенно нет собственного запаса пищи.
— То есть ничего лишнего, — сосредоточенно проговорил Пестрецов. — Только то, что может понадобиться в боестолкновении. От жировой прослойки в бою пользы мало, поэтому вместо нее — мышечная масса… — Он поднял взгляд. — Но тогда по-прежнему выглядит так, что боец сконструирован искусственно. Даже если в нем нет рептилоида. И выходит, что его конструировали, чтобы он с виду ничем не отличался от окружающих, в то же время обладая значительными преимуществами. Идеальный диверсант?..
— Почему же он тогда не воспользовался огнестрельным оружием? — поинтересовалась Светлана Рысь. — С такой невероятной реакцией он запросто мог всех нас перестрелять на месте!
Грейс Кюнхакль нетерпеливо сделала раздраженный жест: суть произошедшего уже была ей понятна.
— Думаю, по той же самой причине, по которой вы не готовы развивать такое усилие, при котором начинает разрушаться человеческое тело, — тем не менее снизошел до ответа Сергей Васильевич. — Прочность материала! При скорости стрельбы этого комбатанта оружие может раскалиться и выйти из строя. Может выйти из строя спусковая пластина. Со сложным оборудованием вроде плазмомета, не рассчитанным на бешеный режим ведения огня, вообще может случиться что угодно — особенно когда этот… это существо находится в состоянии боевого безумия.
— И значит, клинок, — сосредоточенно сказал Песец.
— Верно, — согласился легенда русской разведки. — Вывести из строя нож гравитационной перегрузкой практически невозможно. Зато при такой стремительной скорости движений клинок по уровню поражающих факторов приближается к огнестрельному оружию. Всё вполне здраво и рационально… — Сергей Васильевич снова помолчал. — И, кроме всего прочего, здесь могут быть и некие психологические мотивы…
— То есть? — удивилась Рысь.
— Он одолел подразделение подготовленных рейнджеров, — пояснил Павличенко. — Звездных Тюленей и Горностаев, непревзойденных мастеров-рукопашников. Четверо убитых, согласен. Одиннадцать серьезных травм, в том числе ножевые ранения — ну, с натяжкой тоже можно списать на инстинкт убийцы. Однако остальных он просто расшвырял. Понимаете?
— Он что же — щадил противников? — мрачно поинтересовался Витковский.
— Нет, он никого не щадил. Психически он явно ограничен, но при этом максимально рационален. Зачем убивать, если с тем