А что, неплохо.
Дорога до дома заняла вечность. В вестибюле она молча прошла мимо швейцара, стараясь не смотреть на него.
В лифте она взглянула на свое отражение в зеркальных стенах.
О господи.
Ну и видок. На голове настоящее гнездо рыжеватых волос, которые давно пора подкрасить. На щеках потеки туши, смахивающие на боевую маску.
Двери лифта открылись, и она вышла на площадку. Еле держась на ногах, она с трудом добрела до своей квартиры, ключ в замок вставила лишь с четвертой попытки.
Когда дверь наконец открылась, у Талли уже снова раскалывалась голова, перед глазами все кружилось.
На пути между гостиной и столовой Талли врезалась в столик и чуть не упала. В последней отчаянной попытке она ухватилась за диван и со стоном рухнула на упругие белые подушки. Столик перед диваном почти утонул в ворохе писем, счетов и журналов.
Талли откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. В какой же бардак превратилась ее жизнь!
– Ну ты и стерва, Кейти Райан, – обругала она лучшую подругу.
Какое же невыносимое одиночество. Вот только ее лучшей подруги больше нет. Она умерла. Из-за этого все и началось. Талли потеряла Кейт. Грустная небось картинка выходит. Горе, накрывшее Талли после смерти подруги, тащило ее с собой, и ей не хватало сил сопротивляться.
– Ты так мне нужна, – пробормотала она и заорала во весь голос: – Ты так мне нужна!
Молчание.
Голова свесилась на грудь. Неужели она засыпает? Похоже на то…
С трудом разлепив глаза, она уставилась на кучу бумаг на кофейном столике. В основном мусор – каталоги и журналы, которые она больше не читает. Талли уже отвела глаза, но тут взгляд ее зацепился за какую-то фотографию.
Нахмурившись, Талли наклонилась к столику, отодвинула в сторону бумаги и вытащила журнал «Стар». В правом верхнем углу была ее фотография. Не сказать чтоб удачная. Не из тех, которыми гордишься. А под снимком одно-единственное ужасное слово.
Зависимость.
Талли открыла журнал. Перед глазами замелькали страницы, а вот и нужная.
Снова ее фотография, а рядом небольшая, меньше страницы, заметка.
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ НА САМОМ ДЕЛЕ
Женщинам, привыкшим ко всеобщему вниманию, стареть бывает нелегко, но особенно трудно пришлось Талли Харт, бывшей звездной ведущей некогда популярного ток-шоу «Разговоры о своем». В редакцию «Стар» обратилась крестница мисс Харт, Мара Райан. Мисс Райан рассказала, что в последнее время пятидесятилетняя Талли Харт безуспешно борется с недугом, который преследует ее многие годы. По словам мисс Райан, Талли Харт «стремительно набирает вес» и злоупотребляет наркотиками и алкоголем…
– О господи…
Мара.
От такого предательства Талли пронзила острая боль.
Она дочитала заметку, и журнал выпал у нее из рук. Месяцами, годами Талли отгоняла от себя эту боль, но потом та пробудилась к жизни и загнала ее в одиночество, подобного которому Талли еще никогда не испытывала. Впервые в жизни она не представляла, как ей выбраться из этой ловушки. С трудом поднявшись, Талли потянулась за ключами от машины. Пора положить этому конец.
Глава вторая
3 сентября 2010, 04:16
Где я? Что случилось?
Я хватаю ртом воздух и пытаюсь пошевелиться, но тело не двигается – ни руки, ни пальцы меня не слушаются. Наконец я открываю глаза. В них словно песка насыпали. Горло пересохло так, что не сглотнуть.
Вокруг темно. Рядом кто-то есть. Или что-то. Оно чем-то громыхает, будто молотком по железу колотит. Удары отдаются у меня в спине, впиваются в зубы, отзываются головной болью.
Звук – металлический скрип – повсюду: сбоку, сзади, внутри мена.
Грохот – скрип; грохот – скрип.
Боль.
Я ощущаю все сразу. Изощренные мучения. Стоит мне осознать их, ощутить их, как они вытеснили все остальное.
Боль разъедает огнем голову, пульсирует в руке. Что-то у меня внутри явно поломалось. Я делаю попытку шевельнуться, но боль такая, что я отступаюсь. Очнувшись, я предпринимаю новую попытку. Дышу я тяжело, в легких что-то хлюпает. Я чувствую запах собственной крови, чувствую, как она струится по шее.
Силюсь сказать «помоги», но эти убогие попытки тонут в темноте.
ОТКРОЙТЕГЛАЗА
Этот приказ я отчетливо слышу, и меня охватывает облегчение. Я не одна.
ОТКРОЙТЕГЛАЗА
Не могу. Никак не получается.
ОНАЖИВА
Еще слова, теперь крик.
НЕДВИГАЙТЕСЬ
Темнота вокруг меняется, боль снова накрывает меня. Шум – сочетание распиливающей кедр пилы и детского крика – заполняет все вокруг. В моей тьме мелькают светлячки, и от этих огоньков во тьме меня накрывает печалью. И усталостью.
РАЗДВАТРИПОДНЯЛИ
Я чувствую, как меня поднимают, ощущаю чужие холодные руки. Но не вижу их. Я кричу от боли, но звук тотчас же затухает, а может, он только и существует, что у меня в голове?
Где я? Я чувствую что-то твердое и кричу.
ВСЕХОРОШО
Я умираю.
Осознание этого приходит ко мне не спеша, выдавливает из легких дыхание.
Я умираю.
3 сентября 2010, 04:39
«Что-то случилось», – понял, проснувшись, Джонни Райан. Он выпрямился и огляделся.
Ничего. Ничего, что вызывало бы тревогу.
Он дома, на острове Бейнбридж, у себя в кабинете. Снова заснул за работой. Таково проклятье одинокого отца, который работает из дома. День не вмещает в себя все дела, поэтому приходится красть время у ночи.
Он потер усталые глаза. На мониторе перед ним застыло лицо: окрысившийся подросток на улице. Над головой у него неоновая вывеска, в пальцах зажата докуренная до фильтра сигарета.
Джонни снова запустил видео, и Кевин – на улице его знали под именем Кудрявый – заговорил о родителях.
– Да им плевать. – Мальчишка пожал плечами.
– Почему ты так решил? – раздался в колонках голос Джонни.
Камера выхватила взгляд Кудрявого: искренняя боль и гнев.
– Ну, я ж тут, так?
Джонни пересмотрел эту запись раз сто, не меньше. Он неоднократно встречался с Кудрявым и по-прежнему не знал, где мальчишка вырос, откуда родом и кто, с тревогой вглядываясь в темноту, ждет и разыскивает его.
Джонни не понаслышке знал о родительских страхах, о том, как ребенок растворяется в сумраке и исчезает. Поэтому он и просиживал днями и ночами над этим документальным фильмом о детях-беспризорниках. Если искать как следует, задавать побольше вопросов, он, возможно, ее отыщет.
Джонни вгляделся в фигуру на экране. Тем вечером, когда они снимали этот материал, шел дождь и, наверное, поэтому беспризорников на улице было немного. И тем не менее на заднем плане он рассмотрел чью-то тень, силуэт, похожий на молодую женщину. Джонни прищурился