Один из ключевых вопросов в области искусства звучит так: «Как влияет личность творца на то, что в итоге оказывается представлено зрителю?»
НАУКА В ЭТОМ СМЫСЛЕ В БОЛЕЕ ВЫИГРЫШНОМ ПОЛОЖЕНИИ: ЗАКОНЫ ПРИРОДЫ ОБЪЕКТИВНЫ, И РАНО ИЛИ ПОЗДНО ВСЕ ИХ ОБЯЗАТЕЛЬНО ОТКРОЮТ.
Не вышло у Ньютона или Эйнштейна – погодите, «озарит» кого-нибудь еще. Искусство же, напротив, максимально субъективно. Во многом это и определяет столь привлекательную уникальность и новизну живописи, музыки, стихов, танца: никогда не знаешь, кто и что «выкинет» в следующий раз. И это будоражит фантазию наблюдателя.
Детство художника, его образование и «насмотренность», его упорство или расхлябанность, аскетизм или склонность к потреблению алкоголя (либо чего посерьезнее), его общительность или замкнутость, заболевания, в том числе психические, легкость или тяжесть жизненного пути – все это очень значимо. Тот же Марк Ротко, в 66 лет совершивший самоубийство, в ответ на просьбу покупательницы продать ей «эту счастливую картину в теплых тонах» воскликнул: «Красный, желтый, оранжевый – разве это не цвета Ада?!»
СВЕРХОРИГИНАЛЬНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ ВСЕГДА ПОРОЖДАЮТ СОМНЕНИЯ В ПСИХИЧЕСКОЙ АДЕКВАТНОСТИ АВТОРА – В ТОМ ЧИСЛЕ ПОДОЗРЕНИЯ НА ДЕПРЕССИЮ, ШИЗОФРЕНИЮ, ЗАВИСИМОСТИ РАЗНОГО РОДА, МАНИАКАЛЬНЫЕ РАССТРОЙСТВА.
Или просто: «Ого, это он нарисовал? Похоже, псих какой-то». Публика безапелляционна и безжалостна, и не будем забывать о том, как наш мозг любит «додумывать» и «решать» загадки там, где никаких загадок нет.
Так, работы Сальвадора Дали часто интерпретируются через призму его эксцентричной личности и психических состояний, чему и сам гений весьма способствовал. «Легенда Дали», созданная им вместе с Галой (Еленой Дьяконовой) – это отдельная и увлекательная история, через которую красной нитью проходят цели саморекламы и маркетинга (Дали, кстати, многое сделал в области дизайна). Сальвадор Дали разработал собственный «параноидально-критический метод», включающий сознательное использование находящихся на грани нормы – и даже выходящих за нее – мыслей и галлюцинаций для работы над своими произведениями. Его картины и рисунки полны странных, иррациональных образов, которые могут быть восприняты как отражение внутреннего мира, порой смещенного в область патологии. При этом первое место делят секс и еда, хотя темы власти и подчинения, страха и агрессии, любопытства и креатива тоже мощно присутствуют. И все это не проходит незамеченным для нервной системы. Мне как-то раз случилось побывать в музее Дали в Сент-Питерсбурге (Флорида), и это второе по яркости эстетическое переживание в моей жизни.
Но только второе. Первое все же занимает зал Сандро Боттичелли в галерее Уффици (Флоренция, Италия), где меня давным-давно, еще в конце 90-х, внезапно настиг синдром Стендаля[4]. К счастью, обошлось без крайних проявлений, но слезы лились ручьем.
СИНДРОМ СТЕНДАЛЯ – ЭТО УЖЕ ПРО «ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ КАЧЕЛИ» НАСТРОЕНИЯ И АКТИВНОСТИ, ИСПЫТЫВАЕМЫЕ ЗРИТЕЛЕМ.
До мании дойти не так легко, а вот гипоманию можно запросто получить, если вы несколько дней находитесь в каком-нибудь чудесном итальянском городе, переходя из музея в музей и напитываясь прекрасным. В какой-то момент «прекрасного» становится так много, что психика не выдерживает. Во Флоренции ежегодно отмечают 10–20 случаев, требующих помощи врача из-за зашкаливающего пульса, скачков давления и дезориентации. Искусство порой бьет (через симпатическую нервную систему, конечно) в самое сердце! И весьма ощутимо.
Аналогом синдрома Стендаля является иерусалимский синдром. Он более выражен: согласно статистике, он поражает около 100 паломников и туристов в год, – и обычно осложнен моментом мессианства и проповедничества. Если вы плачете во время театральной постановки, фильма, концерта – это еще не синдром Стендаля и тем более не иерусалимский, хотя явный показатель того, что создатели дотянулись до центров эмоций вашего мозга. Несколько минут слезотечения – отличная разрядка организма и нервной системы, это мощный сброс стресса. А заодно и коммуникативный сигнал, усиливающий эмпатию и снижающий агрессию окружающих [101, 102].
Но если гиперактивация поведения, настроения, речи сохраняется длительное время: дни и недели, – если снижается потребность в сне и вы следуете за любимой рок-группой из города в город, стараясь попасть на все концерты, прорваться за сцену через двухметровых охранников, чтобы заполучить автограф – тут ситуация гораздо серьезнее. Она называется фанатизмом.
В крайних формах своих реакций фанат способен попробовать соединить себя с объектом обожания неразрывной связью, вплоть до покушения на жизнь кумира, нанесения ему телесных повреждений, похищения и прочих действий, которые не приветствует уголовное законодательство ни одного государства. Ребекка Шеффер, Джанни Версаче, Джон Леннон – вот только наиболее известные примеры.
ОСОБЕННО МАНИАКАЛЬНУЮ ТЯГУ ПУБЛИКИ К НОВИЗНЕ В ИСКУССТВЕ ПРОВОЦИРУЮТ СИНТЕТИЧЕСКИЕ ВИДЫ ТВОРЧЕСТВА, ОБЪЕДИНЯЮЩИЕ ВИЗУАЛЬНЫЕ ОБРАЗЫ, ЗВУК, ДВИЖЕНИЯ.
Когда-то это был прежде всего театр. Затем появилось кино. А еще – рок– и поп-концерты. Именно последние, как правило, дают наименее адекватные манифестации любви «человека из толпы» к своему кумиру. Вплоть до появления на концертах тяжело больных людей, которые просят исполнителей прикоснуться к ним и подарить исцеление.
Почему именно поп-культура и рок, начиная с рок-н-рола через эпохи The Beatles и The Doors, Pink Floyd и Queen, AC/DC и Guns N` Roses, «располагает» к фанатизму? Как нейробиолог отмечу два момента.
Первый распространяется на все варианты «сотворения кумира»: это программы следования за родителем, старшим, наставником, вождем. У животных подобные установки относятся к блоку «зоосоциального» поведения и являются столь же базовыми и эволюционно инсталлированными в сложный мозг, как и стремление к лидерству. Они позволяют эффективно использовать сети зеркальных нейронов, подражать, учиться на опыте более успешного члена стаи или сообщества.
Второй момент: специфика ритмичной музыки, которая очень легко через слуховые ядра дотягивается до тех зон нашей ЦНС, которые управляют движениями. И вот мы уже хлопаем в ладоши, прыгаем, притопываем, подпеваем и все это вместе с толпой таких же фанатов. Тут нужно вспомнить: успешное выполнение двигательных программ сопровождается выделением дофамина. Его синтезируют нейроны черной субстанции среднего мозга, и он связан с радостью движений: спорт, танец, любые ритмичные моторные акты. Впрочем, вы об этом уже знаете.
А делать что-то вместе с другими – это уже окситоцин, который связан с положительными эмоциями общности, единства, дружбы. «Мы вместе», «я в кругу своих» – особая радость, присущая именно публичным зрелищам, и никакой он-лайн и VR-шлемы это не заменят.
Психика за рамками нормы – основа творчества?
Некоторые посетители музеев и выставок, а порой и профессиональные критики считают, что, например, картины Пабло Пикассо «Авиньонские девушки» и «Герника», ломающие традиционные представления о форме и перспективе, отражают «больной» внутренний мир автора, его тяжелое психическое состояние. Даже кубизм кому-то может показаться патологическим отклонением