И вот был писатель, который резко сопоставил идеал и интересы – это Эрнст Теодор Амадей Гофман, великий немецкий писатель, который в своих новеллах построил эту структуру немецкого городка как модель мира. Действующие лица его повестей как раз делятся на этих людей: одни из них являются влюбленными, художниками, гениями, поэтами, – и живут в мире, в котором должен жить человек. Но их со всех сторон окружает косный мир мелких чиновников, маленьких людей, которые заняты исключительно ничтожными своими интересами, и для них художник, влюбленный, гений – не более чем сумасшедший. Временно сумасшедший, который, будем надеяться, излечится. Я очень советовал бы вам, если вы когда-нибудь займетесь этой темой, посмотреть прежде всего новеллу Гофмана «Песочный человек», но также и «Мастер Блоха»[29], и «Крошка Цахес», где все это написано.
Вставал, конечно, вопрос, и довольно существенный – а что же в этом плохого? Ну да, люди хотят уюта, хотят покоя, хотят удовлетворения потребностей, хотят жить в семье и мире и в ладу с государством. В конце концов, такая поэзия уюта – она тоже имеет право на существование. Это абсолютно справедливый вопрос, и романтики выглядят смешными очень часто – если не смеются сами, как Гофман. Но тут есть еще одна проб лема: а откуда берется зло? Если бы мир действительно делился бы только на занятых творчеством и своей душой и других, мечтающих об уюте, это все было бы прекрасно. Но откуда-то в мире берется зло, бедность, несправедливость; и хотя милосердие стучится в сердца всех людей, очень эта часто совокупность филистеров, – слово «пошлость» Гофман еще не употребляет, – оказывается на стороне зла. Она его устраивает, она с ним в союзе. И это Гофман вообще-то придумал, что источником зла, возбудителем зла, вероятнее всего, является черт. В новелле «Песочный человек» он даже является в виде такого серого пыльного вихря, источника злой силы, злой энергии.
Нас учили в школе про пошлость, начиная с Гоголя. Гоголь был прямой ученик и подражатель Гофмана, его повести есть гофманианские повести. Тогда их очень активно переводили в России, в том числе в журнале «Московский телеграф», издаваемом Николаем Полевым. Гоголь был писатель гофманского направления, он-то и ввел это слово, потом приписал его Пушкину. В России слово «пошлость» означало то, что доступно всем, то, что многие повторяют, то, что всем принадлежит. Пошлая дорога, пошлый шлях – это проезжий шлях, самый распространенный. Слово это имеет массу синонимов, и до сих пор люди путают пошлое с тривиальным, похабным, сальным, скабрезным, фривольным, вульгарным и так далее. Иногда довольно сложно определить, когда Иван Грозный, скажем, пишет Елизавете Английской, королеве: «Как ты есть пошлая женщина, потому что рассуждаешь в своей палате о государственных делах с мужиками». То есть демократичная слишком, не дорожишь атрибутами своего самодержавия. И у Пушкина мы встречаем это слово, когда Онегин говорит Ольге «какой-то пошлый мадригал» – но, конечно, имеется в виду «тривиальный, банальный», что-то вроде: «И говорю вам: как вы милы, и мыслю: как тебя люблю», что-нибудь такое легкое, чем была наполнена альбомная поэзия двадцатых годов XIX века. Вот и для Гоголя пошлый человек – это наиболее встречающийся тип человека, человек большинства, человек как все, занятый все той же ерундой.
Но Гоголь, поскольку в нем с самого начала было это христианское, эсхатологическое чувство, воспринимал такое положение трагически. Не с романтической иронией, как Гофман, а именно как трагедию: это что же за процесс, когда человек постепенно перестает думать о Боге, о душе, о своем человеческом призвании, о чувствах и мыслях, а думает об орденах, званиях, шинелях, квартирах? Как это называется? Это же называется омертвение души. И Чичиков, который разъезжает по России, скупая мертвые души, есть в некотором роде метафора. Кто заинтересован – в метафизическом плане – в скупке мертвых душ? Конечно, дьявол; Чичиков метафорически пародирует эту роль. Это же оксюморон – «мертвая душа», душа по определению бессмертна, если существует. А мы живем в окружении и сами являемся носителями мертвых душ. И это страшно, и это очень трагично.
Нам рассказывают про повесть Гоголя «Шинель», что это повесть о сочувствии к маленькому человеку, но это не совсем так. Дескать, низкая оплата труда у канцелярских служащих и плохой на улицах правопорядок, могут снять шинель, об этом будто бы повесть. Но ведь она не об этом. Она не о том, что пожалейте маленького человека, потому что он мерзнет. Она о том, что посмотрите на себя, это же вы и есть, маленькие люди, очень маленькие люди; но вы же норовите быть счастливыми! Акакий Акакиевич Башмачкин ведь счастливый человек. Он любит свое дело, все его потребности удовлетворены, он в полном ладу с государством, обществом и так далее; где-то я тут даже написал… Он животное, он очень похож на животное. Он ест мух.
«Почему, черт возьми, он ест мух?
А – подслеповат, это во-первых. Во-вторых, отнюдь не брезглив. И, в-третьих, недаром же на шляпу ему, когда он идет по улице, выливается содержимое ночных горшков и помойных ведер (скажем приличней: „выбрасывали всякую дрянь“). Рассеян. В смысле – сосредоточен. Оттого, что постоянно, беспрерывно счастлив. Поглощен любовью к своему труду. Для которого, без сомнения, и рожден: поскольку ни к какому другому не имеет способностей, тогда как этот – предназначенный – составляет его неутолимую потребность. Зная, что жизнь дается один раз, он стремится прожить ее так, чтобы успеть скопировать как можно больше документов»[30].
И так далее.