Я открыла на последней имевшейся записи и принялась двигаться по дням в обратном порядке. Конечно, читать чужие сокровенные мысли нехорошо. И при иных обстоятельствах я бы не стала. Но девушка меня подставила! И тут уж сама виновата.
Ага, вот. Голубоглазый незнакомец с волосами, которых словно коснулся свет солнца. С Лиамом они познакомились в гостях. Он, похоже, работал учителем у другой дворянской девочки. И подошел к Элизабет в саду, где та ненадолго осталась одна. Они начали обмениваться письмами, а потом Лиам стал приходить под балкон.
О его существовании родители Элизабет не знали. Один раз их застала Магда, но поклялась все держать в тайне. Ага. Значит, то, что Элизабет мне сказала о «с глаз долой из сердца вон», – это вранье. Ее отец никогда так не говорил. Да и Лиама, вероятно, никто не собирался посылать за границу.
Я перелистнула несколько страниц. И мои худшие опасения подтвердились. Элизабет действительно узнала о помолвке и молила Лиама что-нибудь придумать. Он обещал ей спасение и бегство вместе. Каким способом, правда, в дневнике не уточнялось. И таинственный красный камень тоже не упоминался. Видимо, Элизабет до последнего не знала, что они отправятся в другой мир. Но даже если это все было планом Лиама, она знала, что подставляет меня.
– Сволочь! – вырвалось у меня вслух.
Я спрятала дневник обратно в ящик и вышла на балкон. Отсюда до земли было недалеко, и к тому же рядом высилась сетчатая конструкция, на которой рос декоративный плющ. Ромео в лице Лиама легко мог забираться. Значит, и спустились влюбленные, скорее всего, без проблем.
Облокотившись о перила, я задумалась. А что, если и мне сбежать? Только куда я пойду? В этом мире я никого не знаю. А учитывая, что движение суфражисток еще не случилось и женщины тут без мужчин никто… Нет, это не вариант. Придется играть по правилам. А попутно искать способы.
– Ах, – я обхватила голову руками, – во что я влипла!
Только долго предаваться отчаянию мне не дали. Раздался стук в дверь, и горничная спросила, не нужна ли мне помощь с вечерним туалетом. Учитывая, что я даже не знала, есть ли тут средство для снятия макияжа, пришлось соглашаться.
Девушка чуть старше меня засуетилась, приготовив сначала постель с ночной сорочкой, а потом ванну.
– Какой красивый мужчина генерал! – воскликнула она, помогая мне расстегнуть платье. – Я вам так завидую. Вы видели, какие у него плечи, стать? А волосы!
– Как думаешь, сколько ему лет? – поинтересовалась я.
Горничная растерялась:
– А вам не сказали?
– Нет. – Я качнула головой. – Только упоминали, что герой войны.
– Ну, война закончилась пятнадцать лет назад, – задумчиво проговорила девушка. – Может, около сорока?
В отцы мне, значит, годится. Хотя внешне он выглядел лет на двадцать пять.
– Но драконы стареют куда медленнее простых людей, – добавила служанка уже знакомое.
Мне захотелось спросить, что за война была и с кем, но не хотелось показывать свое откровенное невежество. Может, в академии удастся добраться до библиотеки и там все разузнать?
Пока я размышляла, горничная продолжала щебетать:
– Хоть одним глазком увидеть его в драконьем обличье. Говорят, это завораживающее зрелище. Как же вам повезло, Элизабет! Я так за вас рада!
Осталось и мне за себя порадоваться.
Ночью меня мучила бессонница. В груди было горячо. И казалось, жар исходил откуда-то из солнечного сплетения. Я накрыла его ладонью, и под пальцами вдруг мелькнул и погас ослепляющий красный свет. Камень! Камень был во мне…
Глава четвертая
Лиза
Утром я проснулась разбитая. Все было как в тумане, и если бы не суета горничных с графиней, то собиралась бы еще долго. А так они меня взяли в оборот, одели, умыли, причесали и даже накормили завтраком. Я как раз доедала яблочный пирог – вкусный, чего и говорить! – когда к крыльцу подъехала знакомая черная карета. Почти воронок. Из нее выбрался генерал Торн, выглядевший, в отличие от меня, молодцом.
Слуги уложили в карету мой чемодан. А графиня Вортекс тем временем вывела меня на крыльцо, где и заключила в объятия.
– Будь умницей, – прошептала она на ухо. – И во всем слушайся своего жениха.
Я покосилась на дракона, но он обменивался любезностями с графом.
– Ну-с, – сказал Октавиан, когда с прощальными церемониями было покончено. – Пост сдал.
Генерал вытянулся по струнке, но все же улыбнулся:
– Пост принял.
После чего повернулся ко мне и предложил помощь. Опыт залезания в кареты у меня отсутствовал, да и незачем было сразу ссориться. Поэтому с благодарностью приняла протянутую руку. Ладонь у дракона была широченной, в ней две мои поместятся. И такой приятно теплой, что неожиданно не захотелось прерывать контакт.
Чего это я?
Высвободив руку, я устроилась на бархатном пружинящем диванчике. А генерал Торн расположился напротив. Слуга захлопнул дверцу, и через минуту карета тронулась.
Мы остались вдвоем в узком полутемном пространстве. Того и гляди колени соприкоснутся. И ведь родители не боялись отпускать единственную дочь с этим мужчиной. Видимо, были убеждены в его порядочности. И мне он пока не давал поводов в ней усомниться. Но все же неловкость между нами можно было резать ножом.
– Элиза, – заговорил генерал, разглядывая меня своими золотыми глазами. – Объясни мне: как и зачем ты вчера попала в мой дом?
Хорошо хоть, не сказал: в мою постель. Под его цепким взором становилось жарко. Но я понимала, что вопрос он задал закономерный. Я бы тоже удивилась, свались на меня кто-то в моей же комнате.
– Я… – Я открыла рот, но слова застряли в горле. В груди загорелось, как вчера ночью. Разве что не было красного свечения. – Я… – Я сделала новую попытку, но теперь во рту пересохло и язык онемел.
Генерал нахмурился:
– Не хочешь отвечать:
– Хэ-э, – только и смогла сказать вместо слова «хочу».
Да что такое? Что происходит? Жар в груди усиливался, и теперь было почти больно.
Клятва. Камень не дает мне рассказать, как было. Черт! Что теперь генерал обо мне подумает?
Я легонько постучала ладонью по горлу. Как Русалочка в диснеевском мультике.
– Ты не можешь говорить? – удивился генерал.
Я кивнула и посмотрела на него с надеждой. Может, если он такой всезнающий, он мне поможет?
– Вчера утром ты упоминала камень, – проговорил Торн, не отрывая от меня своих внимательных глаз.
Я кивнула, но теперь заболела шея. Как будто я ее растянула. Я поморщилась и погладила ее ладонью.
– Тебе больно? – заметил он.
Я снова кивнула, но на этот раз медленнее.