Чем ближе они подъезжали к двадцатому кварталу, тем больше Марк осознавал, что какую-то сторону жизни людей он упустил. С момента их передислокации он решил жить в офисе, благо тот был максимально приспособлен для этого, да и найденная им в подсобке кушетка поспособствовала. Но как бы он сам не лишал себя комфорта, деньги ему всё равно позволяли жить на широкую ногу, он сразу взял себе другую машину, это было необходимостью, продолжал тратиться на всякие дорогие сладости, в которых не мог себе отказать и не допускал даже мысли, что где-то в их стране люди могли бы голодать. Да, безусловно он знал, что многие не могут позволить себе хорошее образование или дорогое жилье, но точно был уверен, что еды здесь в достатке. Но как только они въехали в новый, недавно застроенный район, который как сообщалось в сетевых газетах был рассчитан на низкодоходные группы населения, Марк с горечью осознал, что возможно здесь люди страдают куда больше, чем он думал.
Завир был городом, который позиционировался как город для юных умов, молодых и успешных людей, город для новой жизни. Однако, стоило пересечь границу пятнадцатого квартала на юге города, как картинка резко менялась. Через эту часть города не проходили основные дороги, поэтому, ездили сюда в основном люди, непосредственно проживающие здесь. Для Марка в этих местах всё было в новинку. Бесконечная грязь на улицах, да такая, будто здесь не убирались с момента застройки. Множество недостроенных зданий, которые достраивались местными умельцами, и когда-то запланированная жилая высотка, превращалась в какой-то фантастический замок, собранный из множества деталей никак между собой не связанных. А эти толпы людей, которые подозрительно заглядывали в окна автомобилей, не смущаясь, что почти уже прильнули к двери. На одном из светофоров, какой-то прохожий уже готов был дернуть ручку двери водителя, чтобы о чем-то поговорить, но Марк успел отжать кнопку блокировки и жестом показал незнакомцу, куда тот должен убраться. Розалин рассмеялась, её этот район нисколько не пугал, а наоборот нравился до глубины души, потому что напоминал дом. Но её внимательности хватило, чтобы заметить, как Марк был обеспокоен атмосферой снаружи.
– Да он просто наркоту толкает – отметил она, когда машина тронулась.
– Какое злачное место. Может тебе стоит перебраться куда-то ещё? – Розалин смотрела в окно, из всего что могло её тут смущать, была только дорога до офиса, приходилось вставать очень рано, чтобы успеть на автобус, потом метро и всё время в адской толкучке, среди потных мужчин и женщин, которые трудились изо дня в день на своё банальное будущее.
– Нормальное место – недовольно ответила Розалин, и Марк счел её ответ достаточным, чтобы не влезать в лишние детали. Он высадил её возле трехэтажной школы, облезлые стены которой, даже полумрак не мог скрыть. На площадке перед входом толклись люди, курили, выпивали, болтали. Марк хотел было проявить любезность и проводить Розалин, но она быстро хлопнула дверью, махнула рукой и пошла к входу, так уверенно, будто там её ждало, что-то приятное. Марк следил за ней взглядом до тех пор, пока силуэт девушки не скрылся за дверью. Он ехал и думал, какого было ей и другим возвращаться сюда каждый вечер, в эти унылые жилища, кишащие наркоторговцами, бандитами и прочим сбродом, но, к его удивлению, он видел на улицах, играющих в такое позднее время детей, женщин с колясками, которые без опасений разгуливали по улицам. Некоторое время он думал о том насколько здесь было безопасно для Розалин, но вскоре пришёл к выводу, что опасения его в больше мере надуманные и раздутые его бурным воображением. С её силой и характером, а также опытом, скорее она была опасна для местных, чем они для неё.
В ванной комнате было душно от горячей воды шумевшего душа, под которым, однако никто не мылся. Мари сидела на крошечном пуфике перед макияжным столиком, держа в руках тест на беременность. Рядом, на краю раковины лежало ещё пять штук таких же, и все показывали одно и то же. Взгляд её был напряжённый, она не плакала, мозг был занят подсчетом дней «две недели назад спала с Мерсадом, задержка одна неделя, овуляции не могло быть, нет, возможно либо бракованный тест, либо какие-то проблемы со здоровьем» всё указывало на то, что тест ошибочно показывал факт её беременности. Она быстро встала, собрала тесты в охапку и замерла. В голове всплыла картина её первого аборта, холод больничного пола, выложенного дешевой плиткой, поздний срок аборта, её чистили, было больно. Потом она попутно подцепила какой-то вирус и почти месяц провела в больнице. Тогда Мари очень умело скрыла от матери, та до сих пор думала, что дочери удалили аппендицит, да если бы. Из Мари удалили нежелательный плод её утех с одним не особо интересным военным, который, к слову, уже погиб на фронте. Рожать она не планировала, ни тогда, ни сейчас. Только будучи женой успешного и богатого мужчины она могла допустить такую мысль.
Мари разделась и забралась под горячий душ, минут десять она просто стояла и отогревалась, попутно убеждая себя в том, что все тесты были бракованными, а та её утренняя тошнота ничто иное, как реакция на недавнюю травму головы. Её устраивала эта версия, но внутренний голос твердил проверить, проверить не бумажным тестом, купленным за копейки на кассе супермаркета, а анализом крови, в стенах больницы, который даст ей полную уверенность. Отчасти она корила себя за то, что допустила такую оплошность, секс без предохранения, это не было похоже на неё. Всегда в этом плане предусмотрительная, она не полагалась на готовность мужчин, а всегда брала всё своё, но в этот раз напрочь обо всем забыла. Мерсад был так красив, так уверен, что мозг её словно отключился, да ещё это письмо, сбило с толку окончательно. Она проматывала каждый момент того вечера и всё равно не могла найти убедительную причину винить себя или Мерсада.
«– Может чаю? – спросил Мерсад.
– Ты пришёл сюда