Тэрлак спрыгнул с коня, аккуратно снял меня с седла.
— Она совсем горит, — произнёс обеспокоено.
— Кардраш, — выругался Кариолан. — Ад жиль бе…
— Мы всё ещё в Родопсии, — заметил Эйдэн, спрыгивая и подходя к старшему. — Кар, не стоит произносить слова на нашем языке. Тэрлак, разве жар цто-то меняет?
Подлец.
— Нет, — согласился Второй ворон.
Он набросил на лицо капюшон, выполненный в виде вороньей головы так, что клюв скрывал всё почти до самого подбородка. Прошёл на камень, опустился на одно колено и принялся высекать огонь. И не боится же упасть.
— Кариолан, поддержим невесту, — приказал Эйдэн.
Шакалы даже не спустились с коней. Видимо, обряд должен был быть недолго. Жених, содрогаясь от отвращения, взял меня за руку. Земля раскачивалась. Плевать. Я не признаю языческих обрядов, а венчания в храме не было. Лишь бы не…
Язычок пламени лизнул светлые палочки дров. Берёза? Или что это? Тэрлак поднялся.
— Брат мой Эйдэн, как сцитаешь, обряд тоже петь на их языке?
— Брат мой Тэрлок, я уверен, цто главное — смысл.
— Цто ж. Кариолан, иди ко мне и веди невесту.
Жених угрюмо потащил меня на камень, даже не оглянувшись. Я ступила на поверхность и невольно замерла. А если он… упадёт? Только здесь я поняла, что он висит в воздухе между скал, скорее всего, застряв в расщелине. Наверняка висит уже много сотен лет, но что если…
Я вырвала руку из вялых пальцев и попятилась в ужасе.
Там, внизу отчётливо виднелась ниточка реки. Это… это… нет-нет-нет!
Моя спина упёрлась в… конечно, в Эйдэна. Ворон сжал мои плечи, останавливая меня на пути отступления. Кариолан тихо выругался, вернулся, снова взял за руку и потянул за собой.
— Нет! — крикнула я, вырываясь.
— Возьми её на руки, — велел Тэрлак.
Жених попытался. Я выскользнула, попятилась, и снова оказалась в объятьях Эйдэна. Лицо Кариолана пошло пятнами от злости.
— Поцему я должен это терпеть? Она не хоцет быть моей женой. Она только что…
— Замолцы, — тихо приказал ему Эйдэн, наклонился и прошептал мне: — Элли, ты обещала.
Я зажмурилась.
— Я не могу, — отозвалась тихо и вся дрожа. — Я боюсь.
— Он не упадёт. Он висит тысяцу лет.
— Я боюсь, — всхлипнула я.
Господи, мне никогда не было так страшно. Наверное. Сейчас казалось, что никогда. Эйдэн вдруг обнял меня, его руки легли мне на живот.
— Всё будет хорошо, — прошептал он, — Элли. Идём.
Ворон легко подхватил меня на руки, я вцепилась в его плечи, распахнула глаза: не видеть оказалось страшнее. Эйдэн прошёл и встал слева от молчаливого Тэрлака.
— Ты не должен быть здесь, — заметил последний.
— Да. Не должен.
— Хорошо. Кр.
Кариолан прошёл и встал рядом.
— Пусть он уйдёт, — потребовал хмуро.
Но Эйдэн даже не подвинулся, лишь поставил меня и снова обнял.
— Нет. Тебе следовало раньше прируцить свою женщину. Если конь не слушает наездника, виноват не конь.
— Он прав, — приговорил Тэрлок.
Я опустила взгляд. Внизу вились какие-то узоры, переплетаясь причудливой вязью. По центру камня, там, где сейчас горел маленький костёр, был странный символ — птичья лапа в кольце.
— Заклинаю тебя, солнце, — нараспев произнёс Второй ворон, — всем жаром твоим, всем светом твоим, открой пути, помоги сестре нашей найти путь свой и защиту свою.
Все посмотрели на Криолана, тот отвёл взгляд.
— Не помню. А нельзя покороце? Какая разница все эти древние обряды…
— Я солнце, — выдохнул позади меня Эйдэн, понижая голос, — приближаюсь и выжигаю траву. Обращаю землю в песок. Превращаю озёра в луже. Я зной, я — жар, я — огонь. Дети плацут и просят у меня воды. Хотя бы каплю воды. Я — солнце. Я пожираю детей земли.
— Подул ветер, — продолжил Тэрлак невозмутимо, — нагнал туцу и исцезло солнце. Пришла ноц и съела пожирателя детей. О месяц, ты ведёшь странников. О, ясный ты освещаешь путь, когда темно. Помоги сестре нашей найти путь свой и защиту свою.
Кариолан покорно промямлил:
— Я месяц, я холоден как лёд… я… я…
И замолчал.
— Я месяц, я высоко в небе. Я лью на землю свет мёртвых. Я холоден, как лёд. Я жажду тёплой плоти и крови. Приди, сестра, и накорми меня тёплой плотью, приди и напои меня горяцей кровью.
Жизнерадостно так. Прекрасные у них обычаи… Я невольно вздрогнула.
— Пришёл рассвет, и небо посветлело. Пришёл рассвет, и месяц растаял. Утонул ледяной пожиратель целовецеской плоти. О звезда, светлая звезда утра, помоги сестре нашей найти путь свой и защиту свою.
— Кар, — мягко сказал Эйдэн, — если и это за тебя скажу я, то Элис будет уже моей женой, не твоей.
Кариолан тяжело вздохнул, и мне кажется мы с ним оба подумали одно и тоже. Жених начал без всякого энтузиазма, запинаясь едва ли не после каждого слова:
— Я звезда, звезда утренняя… слушай меня, невеста. Я — защита твоя и путь твой. Позови, и приду к тебе. Мой хлеб — твой хлеб. Мой шатёр — твой шатёр. Мой конь — твой конь. Возьми кольцо моё. Пока оно с тобою, каждый путь приведёт тебя ко мне.
— Протяни руку, — прошептал Эйдэн, а затем взял мою левую руку и протянул её седьмому ворону.
Жених снял с шеи цепочку, расстегнул и на его ладонь упало серебряное колечко. Он надел мне его на мизинец. Эйдэн как-то хрипло выдохнул над моим ухом.
— Забирай жену свою к себе на коня, Кариолан, — провозгласил Тэрлак и сбросил капюшон на спину.
Седьмой ворон взял меня за руку. Его рука немного дрожала. Я с отчаянием оглянулась на Эйдэна. Он смотрел на меня со странным выражением.
— Тэрлак, здесь недалеко есть гостиница. Сегодня мы остановимся там.
— Йд, нам…
— Мёртвая жена всё равно цто не жена, — скривил губы Третий ворон. — Здесь безлюдное место. Нас немногим меньше десяти. У нас есть ятаганы. Одна ноць, а дальше — великая степь.
Кариолан запрыгнул на коня, потянул меня к себе. Я кое-как вскарабкалась и услышала усталое:
— Хорошо. Тебе виднее.
Глава 12
Мудрость слабых
Дрез я