Гарм снова спрятался под мою юбку.
— Боженька, прости, — прошептала я, окунула пальцы в святую воду при входе и коснулась лба. — Знаю, собакам нельзя, но… это ж твоё творение, верно? И мы сейчас уже уходим.
Потом пришлось снова просить прощения, так как я стянула одну из недавно зажжённых свечек из подсвечника перед святым Николя.
Мы юркнули на каменную винтовую лестницу, ведущую в крипту. Теперь бы вспомнить, где этот самый ход… Когда-то, когда я была совсем маленькой, мне его показывала матушка. Она была племянницей аббата, очень доброго дедульки с лучиками в уголках глаз, с карманами, полными орешков.
Мои воспоминания прервал Гарм, тявкнул, вырвался и решительно бросился влево.
— Ты знаешь, где вход? — глупо спросила я, а потом сообразила: наверное, пёсик чует сквозняк…
И тут же рассмеялась: да просто, наверное, крыса там. Но пришлось идти за ним. Наш путь в почти кромешной темноте преградила запертая кованая решётка, и я вдруг вспомнила: да, точно! Именно там он и есть. Вот только как проникнуть? Замка не было, но щеколду снаружи открыть было невозможно…
— Кажется, мы попали, — пришлось признаться после пяти неудачных попыток.
А, кстати, если дверь заперта изнутри… Но додумать я не успела. Гарм проскользнул в узкий проём между прутьями, прыгнул, ударив лапками по щеколде, затем ещё и ещё раз. И снова. Ему понадобилось совершить десять или больше, прыжков прежде чем я дотянулась до щеколды и смогла её дооткрыть.
Мы вошли, и я снова заперла решётку. А затем присела на корточки, стиснула уши пёселя, притянула морду к себе и поцеловала в мокрый носик.
— Молодчинка, Гарм! Ты ж мой спаситель! Лучше уж я за тебя замуж выйду, чем за седьмую ворону.
Ещё минут десять ушло, чтобы вспомнить, как открывается тайный ход. Потом я надавила на кирпич, повернула выпуклость на небольшой могильной колонне, а затем надавила плечом на дверь, и та открылась.
Уф.
Гарм бросился вперёд, я за ним. И едва не полетела вниз по узким, влажным ступенькам. Схватилась за стену, обдирая кожу на ладони.
— Гарм, не торопись, пожалуйста! Мне за тобой не успеть!
Впереди зажглись два красных кружка.
— Тяф! — возразил друг.
Это прозвучало как: «давай, двигай ножками», но Гарм всё же замедлил бег.
Ход оказался довольно широким — распахнув руки, я не могла бы достать сразу до его обеих стен. Полукруглый, он покоился на арках. Здесь было очень душно, я задыхалась. Через некоторое время свеча погасла, и пришлось идти, держась одной рукой за стену. Вскоре голова совсем закружилась, стала тяжёлой, мир зашатался.
Гарм подбежал ко мне, схватил за подол и потащил вперёд рыча. Я шла из последних сил, потом упала, хватая воздух ртом. По лицу, щипая глаза, по телу обильно тёк пот. Пёсик принялся вылизывать моё лицо шершавым языком. Стало чуть легче. Я снова поднялась на колени, затем встала. Шагов через пятьдесят неожиданно стало легче, а ещё через сотню я перестала задыхаться. Выход близко?
Гарм вдруг выпустил мою юбку и стрелой понёсся вперёд.
Ещё пятьсот или тысяча шагов — я их не считала — и я споткнулась о ступеньку, едва не расшибив лицо. Осторожно двинулась наверх и вскоре увидела очень слабый свет. Дверь. Приоткрытая дверь. Дошла, надавила плечом и оказалась в небольшом восьмигранном помещении с незастеклёнными окнами. Вокруг сиял снег, слепя глаза, привыкшие к темноте, он отражался на сером мраморном полу, на побелённых стенах.
Снаружи лаял Гарм, и я поняла, что врагов нет — он бы их почуял. Вышла на ступеньки крыльца и замерла.
Как красиво! Посеребрённые сосны. Тёмные свечи елей. Драгоценная россыпь звёзд и луна. Ветер запутался в хвое. Где-то глухо ухало, где-то далеко кто-то вдруг завыл, и Гарм, перестав лаять, задрал мордочку вверх и тоже завыл, тоненько и самозабвенно. Я рассмеялась.
— Мы победили, да, друг? Мы вырвались на свободу, и теперь её никто у нас не сможет отнять!
Я вскочила, закружилась, раскинув руки.
Как же хорошо!
Где-то в чаще каркнул ворон. Не ворона, нет. У ворон «кар» жёсткое, грубое, а лесной ворон издаёт что-то вроде «карь» или даже «кра», а то и вовсе «кря», но почти «кра». Я вздрогнула и замерла, внезапно почувствовав, что в лесу очень холодно и ночь. А выть могли, например, волки.
А ещё: это не победа. Победа будет, когда я доберусь до короля. И если он меня выслушает.
Вот только я не знаю дороги через лес, через зимний лес. А свернуть на большую дорогу — значит рисковать нарваться на погоню. Ведь за мной непременно должна быть погоня. Впрочем, для этого ещё надо выбраться на большую дорогу.
— Ну что ж, — прошептала я, — Гарм, нам повезло один раз, отчего бы не повезло во второй, верно? Вперёд, на поиски приключений на пятую точку. Будем решать задачи по мере их появления. Думаю, всадников ты услышишь раньше, чем они увидят нас, а, значит, главное — выбрести на эту самую большую дорогу. Что ж, лучше замёрзнуть в лесу, чем стать рабыней кочевника, верно?
— Тяф!
И мы отправились вперёд. Или назад. Всё зависит от того, что назвать передом, а что задом.
Эйдэн, третий ворон кагана
Глава 5
Долг подруги
Гарм весело бежал впереди, а я шла за ним, пытаясь определить по небу, в какой стороне дорога. Кажется, луна должна быть на западе? Или на востоке? Или она может быть вообще с любой стороны неба, где ей заблагорассудится? Очень быстро мои ступни заледенели, и подол юбки встал колом.
Далёкий вой давно стих, видимо, это действительно были не волки. На землю опустилась тишина. А я вдруг подумала: как хорошо было бы набрести на небольшой домик, с очагом, крепкими стенами и плотной крышей, даже если соломенной. Я бы осталась в лесу. Конечно, непонятно откуда было бы добывать еду, но…
Внезапно мимо меня пронеслась громадная тень и упала на пёсика. Сова! Или филин. Я завопила и бросилась спасать друга, но птица стремительно взмыла ввысь и в мгновение ока скрылась между деревьями.
— Тяф! — заявил Гарм, оставшийся внизу.
Не тронула? Поняла, что не заяц?
— Знаешь что, друг сердечный, — сердито заявила я, — не убегай