– Прощаю, но при одном условии – такое обвинение от тебя больше никогда не прозвучит. Я бы и тебе посоветовала держаться от Кьяра подальше, но, боюсь, уже поздно. Потому садись и рассказывай – как ты?
Она зарделась от радости, упала на стул и тотчас начала засыпать нас ненужными признаниями:
– На седьмом небе от счастья! Благородная Элея, я ведь никогда не верила, что у меня получится. Много об этом говорила, но на самом деле не верила! Правда, оказалось, что я совсем не знала о некоторых аспектах близости мужчины и женщины… – она вдруг замялась и даже нахмурилась. Что это за выражение? Неужели ее возвышенные фантазии при реальном воплощении растеряли свой романтичный флер? Но Аленса явно молчать не могла, у нее ведь других подруг нет, потому поразила откровенностью: – Кьяр… Он заставил меня делать очень неприличную вещь…
Поскольку девушка замолчала, но многозначительно вытянула губы, незакомплексованная Мирта предположила:
– Минет, что ли? А что тут неприличного? Или какую-нибудь жесть? Ты тогда не молчи, госпожа Аленса, маньякам потакать нельзя!
Вот куда она лезет? Я цыкнула, чтобы прикусила язык, а Аленса квадратными глазами уставилась на служанку, пытаясь перевести исагонское наречие в понятные определения. И пока она не начала все-таки отвечать на заданный вопрос, я нервно выкрикнула:
– Избавь нас обеих от таких подробностей! Мне вообще неинтересно, чем вы там с ним занимаетесь. Я спросила – как ты сама?
Аленса тряхнула головой, будто избавляясь от напряжения, расслабилась и повторила:
– На седьмом небе! – Она вновь отвела взгляд и задумчиво добавила: – Я не глупая, Элея, стараюсь быть с собой честной. Кьяр пока не привык ко мне, как к своей семье. И позвал скорее от какой-то злости, чем от настоящей симпатии. Он похож на горячий костер, рядом с которым жарко, но Кьяр греет не меня лично, а просто сам по себе. Отстраненный, не испытывающий тех же эмоций…
Мне понравилось, что она все еще не потеряла остатки рассудка, потому сказала напрямик:
– Тогда грейся, пока тебе разрешили подойти к костру близко, но лучше настраивайся заранее, что он выкинет тебя в любой момент. Он не испытывает чувства, как ты, и никогда не сможет. Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.
Аленса не ответила, она заговорила бодро, будто пресекая эту тему:
– Пойду к служкам за добавкой! Страсть отнимает столько сил!
Когда она отошла, Мирта поинтересовалась:
– Кто такой Кьяр?
– Местный негодяй, – заочно представила я и выдала краткую характеристику: – Чтобы не стало шоком, сразу предупреждаю: он настолько хорошенький, что все тормоза отказывают. Ну ты, собственно, по Аленсе видела – у девчонки все планки упали.
– А у тебя? – она вдруг задала странный вопрос и пояснила свой интерес: – Мне показалось, что тебя при каждом его упоминании колбасит. А от их постельных развлечений твой левый глаз вообще на щеку съехал.
Отрицать бессмысленно, особенно если человек демонстрирует такую проницательность:
– Раньше слегка колбасило, сейчас уже отпустило. И нет, я отговариваю Аленсу не из-за ревности, в самом деле за нее переживаю, потому что бедная влюбилась в такого подлеца, каких еще поискать.
– Понятно, – она без споров приняла все мои объяснения.
Когда Аленса вернулась, я сразу напомнила, что мое предложение о переезде в силе. Поэтому мы втроем отправились в прежнюю комнату, чтобы та собрала вещи. У богатой баронессы гардероб был обширным, и потому ей понадобится помощь хотя бы с переноской. Я подошла к окну, размышляя. Мирта встала рядом, но Аленса привычно прикрикнула:
– Милочка, займись пока моей обувью! Потом аккуратно сложи платья. Я пока ванну приму. Украшения не трогай – я сама их упакую.
Служанка ответила, не оборачиваясь:
– Давай уж сама. И ванну в новой комнате примешь – она там как раз собственная.
За нашими спинами воцарилась тишина. А я даже не сразу сообразила, что ответ Мирты какой-то неправильный, ведь сама ответила бы примерно так же. Но сейчас была вынуждена пихнуть служанку локтем, а та изумленно воззрилась на меня. Все-таки сообразила, повернулась и даже смиренно поклонилась:
– Прошу прощения, госпожа Аленса, я только выписалась из больницы… то есть лазарета! Лекари советовали мне ограничить физические нагрузки. Ты все вещи на кровать переложи, и мы вместе их перенесем. Зачем упаковывать, если тут делов на один поход?
– А, конечно, – мигом успокоилась соседка. – Ты ведь едва не погибла, почему-то из головы вылетело. Такие потрясения бесследно не проходят. Но ты как-то уж слишком сильно изменилась – я еще в столовой заметила…
Я пожала плечами и снова уставилась в окно. Кьяр вышел из корпуса демонов через пару минут. Поднял лицо и посмотрел на наше окно. На этот раз я и не думала отшатываться или прятаться. Если собираюсь остаться в академии, то надо привыкнуть к тому, что он всегда где-то неподалеку. Моя стратегия – научиться смотреть на него прямо и без стеснения, как на любого постороннего. Демон бросил всего один безразличный взгляд и пошел дальше.
Я поставила указательный палец на стекло, шепотом объясняя:
– Это и есть Кьяр.
Мирта громко присвистнула. К счастью, Аленса как раз убежала в ванную, чтобы собрать там предметы гигиены.
– Ничего себе няха… – выдала она оценку. – И раньше было понятно, что у нас с тобой вкусы на мужиков совпадают, но если честно, наш Никитос в сравнении с этим красавчиком жалкий недоделок.
Я от возмущения едва не задохнулась:
– Наш Никитос?!
Она в качестве утешения хлопнула меня по спине.
– Не придирайся к словам. Ты поняла, что я имею в виду. Ну няха же, да?
– Ты давай потише восхищайся. Если Аленса услышит, то легкими травмами не отделаешься. Надолго или нет, но сейчас они любовники.
– Подожди, этот рарник спит с той носатой кринжатиной?! – громким шепотом изумилась она.
Безнадежна. Как Катерину в Мирту не наряжай, настоящая Мирта все равно не получится. И да, мне теперь тоже словарь нужен, чтобы ее исагонский на свой исагонский переводить.
Зато при Аленсе она вела себя все-таки куда сдержанней – рассказы о приюте для сумасшедших ее присмирили, как и меня когда-то. Это была одна из ключевых причин, почему я на переезде соседки так настаивала. Наедине я быстро от новой Мирты сама в тот самый приют проситься начну.
Мы взяли