— Офицер… вы не знаете, каково это, видеть, как на твоих глазах место, где ты провел всю жизнь, святыня, где должны молиться и разговаривать с Богом, превращается в рынок, где все покупают и продают. Ты отдаешь Господу всю свою жизнь, а на твоих глазах настоятельница вместе с начальством из епархии живет в роскоши и собирается продать то, что пожертвовали монастырю.
Саша вспомнила, что до сих пор не прочитала ответное сообщение брата Антонио. Фамилия юного монаха — Феррари! Такая же у сестры Марии-Ассунты. Фра Аурелио сказал, что вся история с картиной затеяна, чтобы картину получил монастырь, где много лет жила его старая тетка. И карабинеры, конечно, узнали это раньше, чем дошло до нее.
— Ваш племянник сам придумал, как спрятать картину, или вы его надоумили?
— Мой племянник не причем.
— Чтобы помешать настоятельнице продать картину, вы убили ее? Из-за картины?
— Иногда что-то становится последней каплей… Дело не в картине, она просто переполнила чашу. Вы знаете, что братья Буонкомпаньи-Бутталини вместе с настоятельницей вложили все деньги монастыря в акции? Акции упали в цене. Монастырь потерял все, множество старинных реликвий и ценных вещей распродано… Они ничем не гнушались! Я предложила настоятельнице не отдавать картину братьям, мы могли сами продать ее и получить средства, нам буквально не на что есть! Счета монастыря пусты.
— Но она отказалась, и вы убили ее.
— Все было не так!
— Ваш племянник уважал честь семьи, он не хотел продавать картину. И вы спрятали ее в монастыре, а племянника лишь по случайности не убили, он отделался травмой головы.
Монахини заохали, кто-то зарыдал.
Карабинеры привели молодого мужчину в наручниках. Саша догадалась, что это Луиджи Николетти.
— Это все она! — мужчина пытался закованными руками показать куда-то в сторону, но совсем не на старую монахиню. — Я не причем, я никого не убивал, это все она!
— Сестра Мария-Ассунта, вам придется проехать с нами, вы арестованы.
Карабинерами одели на женщину наручники.
— Полковник, кто-то выбрался из монастыря через дверь в нижней части, мы не успели его задержать.
Луиджи усмехнулся, а Саша прошептала:
— Ее…
Карабинеры увозили задержанных. Полковник быстро разобрался с делом: убийца задержан, картина в портфеле скупщика найдена. Начальство в Риме останется довольно. Дальше — рутинная работа местных карабинеров.
Никколо и Саша смотрели вслед черным автомобилям с белой надписью «carabinieri» на боку.
— Я бы не хотел видеть, как на нее надевают наручники. — Тихо сказал Никколо. — Лучше бы я сделал это сам.
— Есть только одно место, куда она может поехать, где остались ее вещи. Это семейная вилла.
Никколо закусил губу, словно в нерешительности, потом бросился к своей машине.
— Я с тобой!
* * *
Никколо гнал свою «Альфу» так, что Саша уже раз пять зажмурилась и простилась с жизнью.
Они успели. Возле виллы в уединенном парке стояла машина с включенным мотором и распахнутой водительской дверцей.
Прошло минут десять и из дверей дома выскользнула тонкая фигурка в джинсах. Остановилась на мгновение, оглянулась, словно прощаясь с домом, где прошло ее детство.
Подошла к машине, завела мотор, развернулась, но тронуться не смогла- единственный выезд с виллы загородила «Альфа», вывернувшая из-за деревьев. Никколо включил фары дальнего света, вышел из машины.
Аньезе тоже вышла, щурилась, приложив ладонь к глазам.
Саша смотрела на мелодраму, разворачивающуюся у нее перед глазами. Словно кино, вот только эта история очень болезненна для Никколо.
— Дай мне уехать.
— Ты все равно не сможешь убежать. Тебя задержат на первой же трассе.
— Но это будешь не ты! И потом… вдруг у меня есть шанс? Дай мне его. Хоть раз в жизни мне должно повезти!
— Зачем, Аньезе?
— Причина банальна, как все в этом мире. Деньги. Я могла уехать и начать новую жизнь.
— А Луиджи и сестра Мария-Ассунта будут сидеть в тюрьме за убийство?
— А причем здесь я? Я никого не убивала!
— У старой женщины хватило сил поднять тяжелый подсвечник? А потом еще раз, при попытке убийства фра Аурелио… Как ты уговорила ее молчать? Обещала отдать часть денег монастырю? Или наврала, что отдашь все? А может, на жалость надавила?
— Духѝ! — Саша вышла из машины. — Фра Аурелио, твой кузен, почувствовал запах духов. А я только сейчас вспомнила: ты подошла к нам в ресторане и запахло «Light Blue». Я сама люблю этот аромат. Разве послушницам можно пользоваться духами?
— Это ничего не доказывает.
— Как бы ты не отмывала подсвечники, там обязательно останутся частички ДНК настоятельницы и фра Аурелио. И твоей тоже. Сомневаюсь, что ты держала их в перчатках. Или что это было? Тяжелая ваза для цветов у статуи Пресвятой Девы? Мы разберем весь монастырь по крупице, но найдем орудие убийства. — Никколо вздохнул. — Мне было приятно общаться с тобой, Аньезе. Но теперь все кончено.
— Мне тоже, Никколо, но ты ошибаешься, ничего не кончено. Я знаю этот лес, я здесь выросла. — Девушка сделал шаг в сторону, вышла из слепящего света фар.
— Аньезе, это опасно! Это горы!
— Я знаю здесь каждую тропку, найду любое место с закрытыми глазами. Прощай, Никколо, по крайней мере не ты меня арестуешь. Зачем тебе такой стресс и угрызения совести? Ты же такой порядочный!
Аньезе сказала это с издевкой.
Никколо шагнул вперед, но девушка, словно кошка, отпрыгнула в сторону и исчезла в темноте.
Никколо бросился за ней, Саша за полковником.
— И почему уже второе мое посещение Умбрии заканчивается в ночном лесу? — думала она на бегу. Осталось получить вилами по кумполу и точно: тенденция!
Вопль прорезал тишину ночного леса. Она резко остановилась. Замер и Никколо впереди. Среди деревьев появились огни, похоже, что горели факелы, которые люди несли в руках. Но не слышно треска горящего дерева, не чувствуется тепла огня в холодной ночи. Наоборот, стало холоднее.
— Нееееет!!!! — кричала истошно Аньезе. — Неет, уйдитеее!!! Прочь!
Никколо бросился вперед, туда, где металась на земле скрюченная фигурка. Она прижимала к себе пакет с деньгами, мотала головой, кричала. Потом взмахнула руками, словно расталкивая кого-то, отмахивалась, продолжала кричать. Пакет упал на землю, развалился. Ветер разметал денежные купюры по тропе, зашуршал ими в холодной траве, потащил в лес.
Никколо схватил Аньезе, девушка перестала кричать, только всхлипывала. А Саша все еще не могла двинуться с места. Ноги не слушались, она оцепенела, заледенела от холода, когда темные тени окружили с обеих сторон, но не коснулись ее, медленно скользнули дальше.
Неожиданно стало тепло и словно посветлело, тьма рассеялась. Саша обернулась — темнота чернее