— Оставайся, отец-эконом, — поддакнул мне Подопригора, хитро прищурив глаза. — Вон народишко со всей округи собрался. Мы гору ледяную залили, разносолов наготовили, мужики на кулаках стенка на стенку сойдутся. Весело будет!
Вот же, зараза чубатая! Тоже Феодосия потроллить решил! А это моя корова и только я её доить хочу! Ну, ничего. Ты ещё не знаешь, что у меня для конницы в будущем свои соревнования намечаются. Вот тогда мы на пару и посмеёмся!
— Недосуг мне по гуляньям сиживать, — невысокий, ещё не старый монах зло ткнул посохом в снег, недобро сдвинув брови. — И так через день сюда езжу. Так что без меня тут ешьте-пейте, во славу Господа. Чай, монастырь не оскудеет.
Это он на монастырские припасы, что по велению архимандрита нам передал, намекает. Всё простить того убытка, что мы его хозяйству нанесли, не может.
Хотя, нужно признать, расходы Ипатьевский монастырь понёс немалые. Принять, обустроить и накормить больше тысячи человек, дело непростое и уж точно недешёвое. Отец Феодосий поначалу даже к духовному собору монастыря обратился, надеясь своего настоятеля образумить. Но цели своей не достиг, нарвавшись на жёсткую отповедь отца Иакова.
Вот и пришлось отцу-эконому лично возведением небольшого городка посреди дремучего леса озаботиться. Долго искать строителей не пришлось. Слух о том, что всем трудникам монастырь готов простить недоимки, буквально взорвал округу, воплотившись в целое нашествие бородачей вооружённых топорами и пилами. Внесли свой вклад в строительство и пришедшие со мной воины, благо что большинство из них совсем недавно были такими же крестьянами, хорошо знавшими с какого конца держать «струмент». Вот и начали быстро строить большие, на полсотню человек дома, конюшни, бани, возвели небольшую церквушку, вырыли отхожее место, одновременно с этим завозя продовольствие и сено с овсом для коней.
И всё это под неодобрительные взгляды и непрерывное ворчание отца-эконома, исходящего желчью при каждом появлении очередного обоза.
В общем, отношения с отцом Феодосием у меня с самого начала не задались. Да, и ладно. Всё равно у меня к нему доверия бы не было. Ведь это именно он, сменив отца Иакова на посту настоятеля, отправился на поклон ко второму самозванцу и фактически тем самым отдал город на разграбление польским отрядам. Да и позже, сторону Тушинского вора держал. Недаром, разбитый польский гарнизон именно в Ипатьевском монастыре убежище нашёл и почти год в осаде сидел.
— Твоя правда, отец Феодосий. Монастырь у вас богатый. Глядишь, и ещё чем, при нашей скудости, пособит, — я с удовольствием полюбовался на то, как при этих словах перекосилось лицо монаха и кивнул на подъехавшие сани. — Доброй дороги, отец-эконом. Передай мой поклон отцу-настоятелю.
— Уф! Уехал! — перекрестился Подопригора, смотря вслед укатившим саням. — И зачем ты его остаться звал, Фёдор Иванович? Он бы нам всё веселье своей кислой рожей испортил. Ни погулять, ни выпить от души!
— Да не остался бы он, — отмахнулся я от сотника. — Желчью бы изошёл, на наши разносолы глядя! Как новики, сотник?
Ну, да. Моя конница теперь активно пополняется. Отец Иаков, сделав ставку на моё возвращение на престол, отдался этому делу со всей душой. И начал потихоньку агитацию среди дворян, детей боярских и послужильцев о вступлении в монастырский отряд.
Поместное дворянство так до конца и не оправилось от последствий «Великого голода», охватившего страну в начале столетия. Многие поместья были разорены, часть дворян настолько обнищала, что уходили в послужильцы к более богатым соседям, их дети, зачастую не получив в наследство ни воинского доспеха, ни коня, опускались ещё ниже, уходя в полное холопство или в городовые казаки. За возможность вновь сесть на коня и перспективу в будущем поверстаться (поступить на военную службу), эти воины были готовы пойти за кем угодно. Вот сотню таких безлошадных мне архимандрит и помогал набрать, позволив увеличить свою конницу до двух сотен и произвести Подопригору в сотники.
В будущем, я намеревался значительно увеличить оба конных отряда, доведя их до тысячи, сделав из всадников Порохни полноценный кирасирский полк, а из воинов Подопригоры, лёгкую конницу для разведки и рейдов по вражеским тылам. Коней и доспехи, я через того же отца Иакова купцам заказал; к весне подвезут. А вот с колесцовыми пистолями — отдельная песня. Для себя родимого такой пистоль прикупить — дело не хитрое. Лишь бы деньга была. А вот вооружить таким оружием целый полк…
Нет такого оружия в достаточных объёмах на Руси. Не производится оно здесь.
Ещё в первый день, после визита в Ипатьевский монастырь, сунулся было на подворье к англицкому купцу. И обломался, так как Джон Белтон за каким-то хреном в Нижний Новгород укатил. Нет, приказчик при виде кое-каких побрякушек, что я в своё время из Кремля прихватил, клятвенно пообещал вслед купцу гонца послать, но фора в четыре дня прямо указывала на то, что этого Джона до самого Нижнего догонять будут.
Досадно. Мне ведь не только пистоли от него нужны. Мне три тыщи колесцовых мушкетов к весне вынь да положи. И тут на клич архимандрита народ хорошо отзывается. Стрельцы — сословие закрытое. Так просто не попадёшь. Там нужно, чтобы весь десяток за тебя поручился. Поэтому и набирали в основном из своих. А тут любой желающий в стрелки поверстаться мог. Главное, чтобы здоровье позволяло и совсем уж криворуким не был.
Кроме того, мне ещё гранаты для будущей гренадерской роты нужны, порох, свинец, железо доброе и ещё кучу разных мелочей, что в родном отечестве довольно трудно достать. Те же картофель с брюквой, к примеру, по весне совсем не лишними будут. Для начала на монастырских землях посадим, только без принуждения и перегибов, как в той, прошлой жизни было. Просто монастырь часть налогов именно этими овощами требовать станет.
Ну, ничего. Заказ настолько крупный, что этот Белтон как угорелый обратно в Кострому кинется. Тем более, что и здесь поручителем отец Иаков выступил.
Нет. Если смогу себе отцовский престол вернуть, быть ему патриархом! Он ведь мне не только с купцами и пополнением армии помог. Он мне ещё и связь с моими сторонниками наладить взялся. Монастыри всегда между собой в довольно оживлённой переписке состояли. Поэтому монастырские служки, скачущие