— Что ещё желают сеньоры? — широко улыбаясь спросил он.
— Ничего не желают, — недовольно буркнул Маркович.
— Есть и то, что не предусмотрено прейскурантом, — хищно поведя длинным горбатым носом, произнёс официант. — Как насчёт щепотки «птичьего пуха», сеньоры?
— Провались, макаронник поганый! — зарычал Маркович так, что улыбку будто сдёрнуло с лица официанта. Этот клиент и внешне, и по манерам сильно напомнил итальянцу пытавшуюся растянуть титанитовые прутья клетки гориллу из мюнхенского зоо.
— Сеньоры неправильно поняли, — жалко пролепетал он.
— Сеньор сейчас закусит твоей печенью, ублюдок!
Официанта как ветром сдуло. А угрюмое лицо Марковича немного просветлело — он наконец дал хоть небольшой выход своему дикому и необузданному нраву.
— Минута осталась, — сказал я, показывая Марковичу часы. — Где?
— Придёт, вонючий колбасник, — уверенно заявил Маркович, действительно мечтавший, чтобы Дитрих Вольф появился здесь и ему бы досталось на орехи по полной программе.
Воздух вдруг стал упругим, и его стало немножко не хватать. Чья-то мягкая лапа коснулась сердца. Знакомое чувство.
— Придёт, колба…
«Клинок Тюхэ»!
Ударом ноги в падении я сшиб Марковича с сиденья, и он скатился со ступенек на краю площади за мгновение до того, как пули забарабанили по стенам дома четырнадцатого века. Я переместился и нырнул в арку, найдя там укрытие. Шестернев тоже успел уйти из-под обстрела. Грохот — самонаводящаяся мини-ракета не нашла объект и разнесла витрину магазинчика. На мостовую посыпались осколки веницианских карнавальных масок.
Били с двух точек — из окна дома напротив и с крыши церкви. Мы где-то прокололись и угодили прямиком в ловушку. Правда, получилось, что в ловушку попали всё-таки не мы, а те, кто пришли за нашими жизнями.
— А-а, — коротко прокричал киллер, прежде чем шмякнуться всем телом о мостовую. Я начинил его пятком пуль из моего ЭМ-пистолета. За второго мы взялись с Шестерневым вместе. Гангстер исчез в глубине комнаты, из которой вёл обстрел.
— Уходим, — я огляделся. Опасность миновала, но никто не гарантировал, что надолго. Я поднял на ноги ругающегося Марковича, и мы кинулись прочь.
Получасом позже гиперзвуковая «Камбала» оторвалась от взлётной полосы, пробила низкий облачный покров, сверху выглядевший бесконечной арктической пустыней.
— Концы обрублены, — вздохнул я. — Твоими заботами? — осведомился я у Марковича, забившегося в угол самолёта.
— Ну да, — захрипел мафиози. — Они чокнутые, эти «раскольники», я же предупреждал! С ними нельзя иметь никаких дел! Они убирают компаньонов! Они ушли в глубину так сильно, что, по-моему, даже сами наверняка не знают, где прячутся. Недоноски! Я ни при чём!
— Поверим, — кивнул я. Мне казалось, что Маркович не врёт.
Опять мы вытянули пустышку.
Дни проходили за днями, складывались в недели. Мы с Шестерневым неустанно порхали из конца в конец земного шара (тьфу, какие у шара концы?), метались из одной страны в другую, с континента на континент на принадлежащей МОБСу «Камбале». Нас интересовали следы «раскольников» и церкви «Последней ночи». Подтверждались полученные на Марсе данные о том, что именно они связаны с Найдёнышем.
После Гонконгского криза основная штаб-квартира церкви «Последней ночи» была разгромлена силами правопорядка. Но были арестованы и доставлены в заведения психиатрической реабилитации только пешки. Ангел земного воплощения Аграхам Сокрушающий как сквозь землю провалился. Притом не один, а вместе со всеми ближайшими помощниками и помощницами. На их след напасть никак не удавалось. Равно как и на след «раскольников»
Мы выходили на торговцев «голубичными» наркотиками, разгромили несколько сетей торговцев зельем, уничтожили ряд структурных ячеек, но в руки попадались только пешки. «Раскольники», равно как и «ночники», действовали с невероятной изворотливостью и нечеловеческой осторожностью.
Было понятно, что где-то у них есть основные базы, где и творятся основные действа. Хода туда нам не было.
Занятие оказалось далеко небезопасным. Засада в Венеции была не первой. В Мехико нам пришлось куда туже. Там мы сцепились, наверное, с ротой головорезов, пришлось отступать, оставляя за собой трупы и ничего не добившись.
По этим же направлениям работала полиция, спецслужбы.
На «раскольников» и «ночников» была объявлена всемирная охота. Успехи у моих коллег были не лучше. А последствия их действий — куда печальнее. В Мадриде наркодельцы расстреляли трёх сотрудников Европола при попытке накрыть одного из руководителей раскольничьих ячеек. В Санкт-Петербурге группа МОБС из четырёх сотрудников погибла, проникнув в тайный храм «ночников» и напоровшись на объёмную бомбу. В общем противник пока обыгрывал нас. Ещё одна проваленная операция не слишком много добавляла к общему разгромному счету.
По прибытии из Венеции в Москву я соединился с Чаевым и доложил ему о наших «успехах».
— Вы мастера провалов, — оценил шеф нашу работу. — Пора уже молодёжь учить искусству постоянно засыпаться и оставаться живыми.
— Подождём до лучших времён, — буркнул я.
— Вы меня не огорчили, поскольку ничего лучшего я уже и не жду. Брали бы пример с Диксона. Он кое-чего нашёл. Он ждёт тебя.
— Сегодня буду.
— Ох, оперативники, — покачал головой Чаев и отключил связь.
Интересно, что там нашёл наш эксперт? Просто так Чаев не стал бы меня выдёргивать в Асгард, зная, сколько у нас дел.
— Ну что, двигаем в Асгард, — сказал я.
— На ночь глядя? — поморщился Шестернев.
— Ещё напомни, что тебе после провала отдых положен… Вставай.
До Асгарда мы добрались ночью. Ведущего эксперта нашего научного центра я нашёл там, где и ожидал — в его подземной пещере-лаборатории. По-моему, он месяцами не выбирался оттуда на свет божий. Застал я его за странным занятием. Он размешивал деревянным поленом булькающее, вонючее, болотно-зелёного цвета содержимое здоровенного медного котла.
— Ведьмино варево? — спросил я, морща нос от резкой вони, идущей от котла.
— Приворотное зелье, — поддакнул Шестернев.
— Умники, — заворчал Диксон. — Пересмешники… Это биоактивная белковая субстанция с четвёртой планеты Альфа-Денеба. Чаев притащил. Удивительная вещь. При определённых условиях образует прогиб в энергоинформационной структуре.
— Какой такой прогиб?
— Тебе, Аргунов, не понять, — Диксон ещё поболтал поленом, с любовью погладил котёл, а потом уронил своё тело в кресло, схватившись за стрелку.
— Чего ты Чаеву наплёл о своих успехах, что он нас чуть ли не с акции выдернул? — спросил я.
— Так его, — стрелка угодила в самый центр мишени. — Акция, говоришь?.. Аргунов, вместо того, чтобы делом заниматься, у меня голова забита вашими акциями, кризами… В общем,