— И всё-таки — подумайте… Адвокат удалился.
— Много лет мечтал послать к чёртовой матери Уденмаца и засунуть в камеру Макловски. Сегодня определённо счастливый день, — потёр руки Парфентьев.
— Как там, интересно, Донг? Его откачали?
Во время задержания Донгу стало совсем худо, и допрос его пришлось отложить.
Я запросил полицейский госпиталь. Оказалось, что Донг в полном порядке.
— Пойду перекинусь парой слов с китайцем, — сказал я, поднимаясь с кресла.
— Ты думаешь, он будет с тобой разговаривать? — хмыкнул Парфентьев.
— Мы найдём общий язык…
8
* * *
Донг пришёл в себя. Забарахлило сердце. Стационарный «Гиппократ» поставил его на ноги. Просмотрев карту здоровья, я решил, что вполне могу переговорить с «герцогом» «Молочных братьев».
Выдержке Донга можно было позавидовать Он не из тех людей, которые ноют и валятся на спину от первого удара.
На нижнем ярусе полицейского госпиталя имелись помещения, предназначенные на тот случай, если вдруг срочно понадобиться побеседовать с кем-нибудь из пациентов. А среди пациентов числились не только сотрудники полиции. Специальный корпус госпиталя являлся фактически тюремной больницей.
Я жестом пригласил Донга расположиться в кресле, отпустил охранников, чувствовавших себя не в своей тарелке — не каждый день таскаешь по тюремным коридорам того, кто относится к одним из реальных хозяев планеты,
— Я Тон Ван Донг, — заискивающе улыбнулся он, сложив руки и слегка поклонившись, не вставая с кресла. — Председатель совета директоров корпорации «Золотой век», председатель благотворительного общества, член муниципального собрания Олимпик-полиса. Могу я рассчитывать на ответную любезность. Кто вы?
— Эксперт по чрезвычайным ситуациям Координационного Полицейского Совета.
— Это вы представились гвоздём в заднице?
— Точно так. Грубо, но по существу.
— Слишком грубо. Могу я узнать, кому обязан пребыванием здесь?
— Можете.
Я объяснил ему и насчёт чрезвычайного положения. И насчёт предъявляемых лично Донгу обвинений. И зачёл скудный перечень имеющихся у него на время чрезвычайного положения прав, и гораздо более длинный перечень прав моих.
— Что я слышу? — всплеснул руками Донг. — Вы инкриминируете мне деяния двадцатилетней давности, по которым судом была установлена моя невиновность. А ещё — совершенно бездоказательные наветы о руководстве какой-то преступной организацией.
— Доказательств будет более чем достаточно. Но не об этом хотелось бы поговорить. Новый наркотик. Где «голубика»?
Шестернев обшарил все накрытые нами объекты, но не нашёл и следа «голубики», а она нам была ох как нужна. Ведь из-за неё всё и было затеяно. — Наркотики? Вы меня с кем-то спутали. Моя профессия — добыча редкоземельных металлов. Моя корпорация занята этим.
— Вообще-то вам лучше быть откровеннее.
— Чем же лучше? — вопросительно посмотрел на меня Донг, — Мы двое умных и воспитанных людей. Мы вполне можем оценить доводы друг друга и без излишних нервных затрат принять взаимоприемлемое решение. И без излишней крови, которая в этих играх стоит на кону.
Донг рассчитывал торговаться. Он уже привычно просчитывал варианты, прикидывал, чем молено пожертвовать, на какие позиции отойти, а где оставаться непоколебимым.
— Донг, угрозы, дипломатия, торговля — это скучно и банально. Не тратьте сил, — я встал и навис над ним. — Мне нужна правда, китаец. Даже если ты начнёшь говорить, то будешь безбожно врать. Или что-то утаишь. Так не годится. Я выверну тебя наизнанку.
— О чём вы?
— Альфа-пеномазин.
Тут-то Донг и начал терять самообладание.
— Ты не смеешь, полицейский! Есть неписаные правила, которые не нарушают. Мир потонет в хаосе.
— А заварушка — не хаос?
— Она следствие нарушения вами неписаных законов. Мы жили спокойно. Зачем вы начали лить кровь?
— Донг, ты попал в очень большую неприятность. Тебе не надо было связываться с «голубикой».
— Хорошо, я отдам её вам… Я только хмыкнул.
— Слушай, коп, пеномазин тебе не поможет. Ты ничего не выудишь из меня. Ты должен знать, что действие его ограничено.
— Я же тебе сказал — ты не знаешь, с чем связался…
Я шагнул ему навстречу. Он попытался ударить меня ногой, я легко отбил удар и ткнул в биоактивную точку, обездвижив его на некоторое время
Я приподнял пальцем подбородок китайца. Удар сделал ватными его руки и ноги, но лицо, глаза жили. Узкие китайские глаза сейчас распахнулись шире, в них плескалась упрямая злоба с лёгкой нефтяной плёнкой страха. А глубже была пустота. Она овладела Донгом тогда, когда удар плазменной пушки снёс стену его дома и обрушился на его сестру, в последний момент закрывшую младшего брата своим телом.
Я нажал на кнопку инъектора. В баллончике вовсе не альфа-пеномазин — штука эта слишком зверская. У меня есть кое-что помягче. И покруче.
Доза препарата в шею…
Психотропные препараты для развязывания языков, гипнотическое воздействие и даже психозондирование — средства, далёкие от совершенства. Не одно тысячелетие человечество бьётся над искусством развязывания языков. И всё равно — каковы бы ни были средства, в итоге человеческая психика при наличии воли и умения оказывается превыше всего, и в этом есть некая мистика. Волю можно побороть только волей.
Воля супера, его возможности, новейшие психотронные технологии Асгарда творят чудеса. Через пятнадцать минут я преодолел все уровни психологической защиты, а это оказалось нелегко. Донг действительно был личностью в некотором роде уникальной. Он был достойный противник. Слившись с ним воедино, проникнув в тёмные коридоры его сознания, я больше не удивлялся, как ему удалось достигнуть в жизни таких успехов. Я не удивлялся и тому, что ему удалось затеять раскол в Большом Клане. Донг относился к людям, привыкшим менять ход вещей и изменять действительность, приспосабливать её к себе.
Я включил фиксатор…
Из показаний Тон Ван Донга.
"Мы прозвали его Найдёнышем. А как нам его ещё было называть? Он будто с неба свалился. Хотя какое небо. Никто не знает, откуда он свалился. Он пришёл из пустыни. Об этом мы узнали позже. Он шёл без шлема по пустыне и попал к мутантам. Можно было бы подумать, что он и сам мутант. Но нет, он, конечно же, вовсе не мутант. Он демон. Притом демон зла.
Верю ли я в демонов? Не знаю. Во всяком случае теперь очень хочется поверить.
Мы нашли его в самом гнусном крысятнике Олимпик-полиса. Он стоял, улыбаясь чему-то своему, посредине улицы, его бледное лицо отливало голубизной, а вокруг него лежало восемь тел. Два тела были