Последняя группа аргентинских «Даггеров» допустила фатальную ошибку. Сделав круг, она приблизилась с северо-запада. ЦКП «Ковентри» взял их на сопровождение и навел на них «Харриеры». Капитан-лейтенант Энди Оулд сбил два самолета «Сайдуиндерами», лейтенант Смит сбил третьего такой же ракетой. Еще три сбитых «Даггера» – десять из двадцати семи. Пустые места в кают-компании аргентинских пилотов той ночью должны были подавить их боевой дух.
Заключительная аргентинская волна из трех «Скайхоков» столкнулась с яростным заградительным артиллерийским и ракетным огнем с британских кораблей и войск на берегу в районе бухты Сан Карлос. На «Норланде», с верхней палубы которого велся ураганный огонь тысячи двухсот автоматчиков, были уверены, что «Рапира» достигла цели; огонь с «Феарлесса» капитана 1 ранга Джереми Ларкена был как всегда «горяч». Трем аргентинцам тем не менее удалось уйти домой, оставив нас в недоумении, так как все очень уверенно докладывали о своих попаданиях. Как потом оказалось, один из «Скайхоков» упал в бухте Святого Джорджа, а два других оказались полностью непригодными. Но тогда мы этого не знали. Также не знали и того, что с наступлением над Сан Карлос ночи Королевские ВМС уже победили ВВС Аргентины. Нанесенный тем шестнадцати самолетам, которые до конца выполнили свои атаки, ущерб был недопустим для дальнейших боевых действий по любым стандартам, и верховное командование аргентинцев в течение следующих нескольких часов пришло к такому же заключению, что и их военно-морские коллеги двадцать два дня назад: тотальное сражение с Королевскими военно-морскими силами – не особенно привлекательная идея…, цена Мальвинов становится слишком высокой. Впоследствии я узнал: то, что мы назвали «бомбовой аллеей», аргентинцы перекрестили в «долину смерти». Они, конечно, еще будут атаковать, но уже никогда – большим числом самолетов, как это было сегодня, вчера и 21 мая.
На «Гермесе» мы пока об этом ничего не знали, ожидая их в полном составе завтра, послезавтра и на следующей неделе. Думаю, что дневник засвидетельствует мои мысли и мои сомнения относительно мудрости тактики аргентинцев. Он также точно отражает то, что мы думали об их действиях в то время. Я привожу выдержки записей событий понедельника 24 мая.
У Аргентинских ВВС должен был быть плохой день. Они смогли поднять порядка 46 самолетов в субботу, фактически ни одного в воскресенье и примерно 23 (или около этого) сегодня (из них только 17 прибыло в ЗДАГ). Они потеряли порядка 15 самолетов в суббогу и девять сегодня. Мне трудно поверить, что у них осталось много самолетов или пилотов. КомАмГ сообщил, что сегодня самолеты действовали как настоящие камикадзе – они, вероятно, молодые смельчаки и не очень благоразумны. Действительно, это ужасно, и мне остается только надеяться, что аргентинцы скоро остановятся.
Становится все более и более очевидным, насколько легко потерять управление. 21-го числа я был почти в отчаянии, но вчерашние события оказались не совсем плохими… Основание – аргентинские ВВС истощаются. Единственное из сил, что мы можем позволить себе потерять, – это эсминцы и фрегаты.
Аргентинцы поступают неверно в вопросах борьбы с конвоями (если это их план, а не просто они «бьют по тому, что видят»).
В 15.30 стало ясно: аргентинцы поняли, что действуют неверно и теперь концентрируют усилия на десантных кораблях и судах. Каким-то образом они собрали дюжину самолетов и послали против десантных кораблей. Один пустой танко-десантный корабль имеет тяжелые повреждения. У ТДК с боеприпасами невзорвавшаяся бомба в корме. Три «Миража» и четыре «Скайхока» подбиты (по самым предварительным данным).
Где они берут добровольцев? Что нам делать с этой неразорвавшейся бомбой после случая с «Антилоупом», где одна бомба взорвалась, убив разоружавшего ее минера?
Взглянув на часы, я заметил, что уже почти полночь. Завтра 25 мая – национальный праздник Аргентины… Возможно, это день реванша для людей адмирала Анайи, которые словно исчезли вместе с «Генералом Бельграно». Я пытался представить толкающий на отчаянные шаги южноамериканский характер для того, чтобы сделать выводы для нас. Изучение психологии твоего противника – существенная составляющая войны. К сожалению, южноамериканский характер – один из многих аспектов человеческой психологии, в котором я был совершенно несведущ. Однако для них было бы неплохо нанести контрудар с использованием авианосца «Вентисинко де Майо» по «Гермесу» и «Инвинсиблу» и отпраздновать такой важный день. Выиграть или проиграть – это вошло бы в их исторические книги как «самый прекрасный час».
Это возможный вариант. Поэтому я должен обеспечить, чтобы завтра мы были на должной высоте. Но я очень опасаюсь посылать «Ковентри» и «Бродсуорд» в ракетную засаду всего в двенадцати милях от побережья для наведения «Харриеров», которые еще раз сегодня записали на свой счет единственное подтвержденное сбитое самолета и сделали это в тандеме с «Ковентри».
Я детально изучал морские карты, пытаясь предположить, где мог бы появиться аргентинский авианосец, и в результате решил не изменять позицию «Ковентри» для прикрытия подходов с северного или западного направления. Будь я на месте аргентинцев, я послал бы «Вентисинко де Майо» незаметно подкрасться к нам прямо с юга, выполняя роль запасного аэродрома для «Этандаров», которые могли бы в этом случае нанести удар по нам с юго-восточной части ВИЗ. Да, это то, что бы предпринял я…, пытаясь обойти британский радар дальнего действия при использовании нового маршрута стремительного подхода к цели без дозаправки в воздухе. Это был бы разумный и достаточно смелый для достижения успеха план.
Нельзя играть в шахматы, не продумывая свои действия на несколько шагов вперед. Я тоже попытался разработать мои ответные ходы и, конечно же, предполагал задействовать подводные лодки. Рассчитывая на то, что адмирал Аная хотя бы с вероятностью пять процентов будет следовать моему ходу мыслей, я решил дать запрос Нортвуду о выдвижении подводной лодки для прикрытия южного направления и потопления аргентинского авианосца в случае, если он появится в пределах ее зоны действия. Моим предпочтением была «Конкеррор». Командующий флотилией подводных лодок в Лондоне с этим не согласился. Он предполагал, что это моя чрезмерная реакция на самый худший сценарий. Это еще больше уменьшило мою уверенность в способности их делать то, что необходимо