Сиреной. Она оказалась гораздо сильнее меня… Вот чего не ожидал, так это того, что самка сможет меня одолеть. Когда она прижала меня к земле, мой зверь взбунтовался настолько, что я полностью лишился рассудка. Тебя заслонила от стрел не человеческая сущность, а звериная. Ты каким-то образом стала мне небезразлична, — выдавил он из себя. Слова ему давались с трудом. И пусть он не сказал главных слов, я поняла, что все же зверь по-своему полюбил меня, принял в свою стаю.
Не дала ему больше произнести ни слова, впилась в его губы голодным поцелуем, разрывая рубашку в клочья. Прикоснулась ладонью к горячей груди.
Эйнара. Кожу покалывало в том месте, где наши тела соприкоснулись. Под моей рукой раскатисто билось сильное сердце, и этот звук казался мне прекраснее всего на свете…
Любимый провел подушечкой большого пальца по моим приоткрытым губам.
Прикоснулся к ключице и медленно повел вниз, к груди. У меня сердце пропускало удар за ударом, дыхание сбилось, стало тяжелым и прерывистым. Я судорожно сглотнула. Кто из нас сильнее оголодал по близости и ласке сказать трудно. Но судя по горящим глазам Эйнара, он желал меня до безумия, точно бы не отпустил, даже если бы попыталась оттолкнуть его. Мне не хотелось тратить время, ведь оно, как оказалось, может резко остановиться для каждого из нас. Желала жить одним мгновением, ведь настанет ли будущее никто из нас не знал. В настоящем же нас тянуло друг к другу. Поцеловала Эйнара в шею и зажмурилась от удовольствия. Он был безумно вкусный.
— Так бы и съела тебя, — выдохнула, уткнувшись носом в его шею. Вожак заметно напрягся, а я не удержала нервный смешок. — Расслабься, я не ем тех, кто дорог моему сердцу.
— Я тебя не боюсь. Мне хватит сил одолеть тебя в бою, — прошептал он мне на ухо, прикусив мочку уха. Я дурела от этого мужчины. Словно раскаленный металл тек по моим венам, обжигал, плавил. Между ног стало жарко, влажно. Только этот мужчина так возбуждал меня, только его желала до ломоты, до скрежета зубов.
Звериный голод ничто, по с равнению с жаждой утонуть в объятиях Эйнара.
Моргнуть не успела, как любимый с силой припечатал меня к каменистой стене.
Наши губы встретились в яростном поцелуе. Мне показалось, что эмоции разорвут сердце. Ярость, страсть, нежность, любовь, ненависть, все смешалось подобно зелью, понеслось по венам. Прокусила Эйнару губу, хотелось причинить ему боль, нестерпимую муку, чтобы заплатил мне за каждую пролитую слезинку, но сразу же зализала место укуса языком, ощутив вкус его крови. Одной капли хватило, чтобы зверь пробудился. В ушах звенело, в глазах темнело, уже не знала чего хотелось больше: съесть его или утонуть в его объятиях.
— Ну уж нет, — рявкнул на меня Эйнар. — Не смей терять разум, — зашипел сквозь стиснутые зубы. Разорвал на мне штаны, превратив ткань в клочья. Коленом раздвинул мои ноги, пальцами провел по коже вдоль бедра, вызывая у меня мурашки.
— Околдовала… Точно опоила меня каким-то зельем, — зарычал он, больно прикусив мой сосок, я вскрикнула от остроты ощущений. — Как на привязи…
Посадила меня на цепь. Одурманила… Что ты со мной сделала, Аврора? Почему не могу отпустить тебя, забыть или убить?
Его теплое дыхание, скользившее по моей коже, возбуждало, заставляло мышцы сжиматься от нетерпения. Его настойчивые пальцы требовательно сжали бедра.
Эйнар, прожигая меня взглядом, опустился на колени. Я замерла, часто заморгала.
Что он творил? Все мысли вылетели из головы, застонала от прикосновения влажного жаркого языка к пупку. Положила руки на плечи Эйнару и зажмурилась, искусала губу а кровь. Впивалась ногтями в его кожу, требуя немедленно освободить меня от оков. Хотелось ощутить легкость и свободу. У меня перехватило дыхание, по мышцам живота пробежался огонь наслаждения, словно тысячи игл разом вошли в мое сердце, когда Эйнар принялся исследовать мое тело, словно заново знакомился. Он хотел подарить мне кусочек рая. У меня ноги задрожали, а из груди вырвался протяжный стон. Его язык и пальцы не знали пощады, у меня в глазах потемнело от удовольствия, мир куда-то исчез, остались лишь мы вдвоем. Когда казалось, что еще мгновение и наступить освобождение, Эйнар прекратил свои сладкие пытки. Рывком уложил меня на мягкие шкуры и навис сверху. Его глаза затянула пелена страсти, на скулах ходили желваки, зрачки стали янтарными. Любимый больше не сдерживал себя, отпустил разум, не опасался своего зверя, ведь осознавал, что не сможет убить меня, что наконец-то нашел душевное равновесие, определил для себя то, чего ему хотелось больше всего. А желал он меня, всю без остатка, изголодался по моей нежности и ласке. Его ненасытные губы требовательно прильнули к моим губам. Я хватала его за волосы, шептала бессвязно слова. Меня трясло как в лихорадке.
— Эйнар, — прорычала грозно, готова была загрызть его, если бы не дал мне желаемого. Любимый лукаво прищурился, на губах заиграла улыбка. Впился в меня голодным поцелуем и одним сильным толчком проник мое тело. Я протяжно застонала, обхватила ногами его поясницу, поддалась навстречу сильным толчкам. Мой! Только мой! Порву любого в клочья, кто посмеет встать между нами.
— Я убью Николауса, — выдохнул он, покусывая мою шею. — Вырву ему сердце, но не позволю больше прикасаться к тебе. Ты моя! Только моя. Сотру все твои воспоминания и про капитана. Дурею при мысли, что ты была с ними.
У меня сердце удар пропустило от его слов. Смотрела на Эйнара и не моргала.
Его челюсти сомкнулись с такой силой, что услышала, как скрипнули зубы. В глазах клубилась гремучая смесь из ярости, ревности, злости. Его движения стали резкими, сильными, впивался пальцами в мою нежную кожу с такой силой, что я поморщилась от боли. Эйнар потерял над собой контроль, звериная сущность освободилась.
Любимый желал наказать меня за то, что лишила его покоя, за то, что пробудила в нем человечность. Обхватила руками его щеки и заставила посмотреть мне в глаза.
— Эйнар, — выдохнула, облизнув пересохшие губы. — Между мной и Ником ничего нет и не может быть… Он мой отец.
Любимый замер, услышала, как его сердце пропустило удар. Смотрел на меня ошарашено, пытался принять полученную информацию.
— Если обидишь меня снова, Ник тебя убьет.