– В прошлом году грустный Асад сообщил, что будет отвечать ударом на удар. Он немного затянул с этим ответом. Ты наверняка помнишь, как в мае прошлого года он объявил набор добровольцев, чтобы вернуть Голаны. Собирался в смычке с палестинцами начать действия. Силенок против армии Израиля у Сирии, конечно, не было ни тогда, ни тем более сейчас. Решили бороться с помощью добровольцев.
– Что за политпросвещение? – Гила села на диван и поджала ноги, словно замерзла. – Лучше скажи, кто там у тебя в запертой каюте? Не Наср случайно?
– Нет, но там мой страховочный вариант.
– Слушай! Хватит загадок! Ты обещал конкретику. Я жду.
– Надо, чтобы ты, собравшись нанести свой следующий визит к игиловцам, сообщила мне, когда и где состоится рандеву. Может, взяла бы с собой небольшой приборчик.
– Чтобы навести чей-то спутник? Опасаюсь спросить чей. Явно ведь не наш. Я уж было подумала, что ты представляешь интересы ХАМАС, тем более ты родился в Ираке, как мне помнится. А если все-таки не ХАМАС, то интересы кого-то, к ним по-доброму расположенного… Страны, имеющие космические программы, можно по пальцам пересчитать.
– Давай не будем считать. Оставим за скобками, для тебя же безопаснее.
– А как твои коллеги отнесутся к содержанию нашего разговора? – У нее на губах появилась мимолетная улыбка, но глаза не смеялись.
– Кто им скажет? Какая, с позволения сказать, сволочь? – спросил Руби почти серьезно. – Ты же умная, даже чересчур. Я бы не стал тебе предлагать ничего подобного, если бы не был уверен в твоей лояльности и молчании.
– С чего вдруг такое доверие?
– Я не люблю загонять людей в тупик, наверное, потому, что со мной не единожды так поступали. Я предлагаю тебе более мягкий вариант, ты даешь расписку в готовности активно и добровольно сотрудничать с ХАМАС.
– Думаешь, этого будет достаточно?
– Почему бы и нет? У меня появится документальное свидетельство, написанное тобой собственноручно, а ты не будешь иметь против меня ничего, кроме домыслов. Более того, несложно установить факт нашего сожительства. Найдется масса свидетелей и знакомых, которые подтвердят это и заодно то, что я тебя гнусно бросил. Что не сделает обиженная женщина ради мести бывшему любовнику.
– Допустим, – не смутилась Гила. – Допустим, я соглашусь, чтобы в процессе нашего, так сказать, сотрудничества раздобыть более веские улики против тебя, о твоем предательстве. Я могу информировать свое руководство и твое, они не будут поднимать шумиху и дадут мне поработать, чтобы получить доказательства. Как ты узнаешь, не выдала ли я тебя?
– Ну, видно, придется все же идти на крайние меры, чтобы ты не испытывала соблазна доносить на меня. Давай пройдемся. – Руби встал, но перед этим вытащил магазин «Глока» и отщелкнул все патроны, кроме одного. Свой «Иерихон» он сунул себе за пояс шорт и повел Гилу наверх, на палубу, под прицелом ее же пистолета.
– Хочешь, чтобы я совершила самоубийство из своего ствола?
Он отчетливо услышал, как голос Гилы дрогнул. Впервые за много лет, что он ее знал.
– Не исключаю такой расклад, – он решил подержать ее в напряжении. – На тот случай, если ты сейчас не примешь правильное решение. Боишься? Или ты смелая, когда надо убивать детей, пробравшись в их дом ночью? Не дергайся! – Он заметил ее движение к бортику. – Здесь глубоко и очень далеко до берега. Шанс доплыть мизерный. Плаваешь ты плохо. К тому же я не позволю тебе уплыть далеко. Хочешь остаться покалеченной или дохлой и кормить рыб? Хоть я и тюфяк, стреляю я метко.
Руби подошел к двери кормовой каюты и постучал.
– Басир! – Он не стал при ней называть Тарека его подлинным именем. – Твой выход.
Ясем вытащил на плече Тахира и сообщил замогильным голосом:
– Он издох.
– Кто это? – заинтересовалась Гила. – Может, все-таки Наср?
– Если ты захочешь, я в качестве поощрения сдам тебе Насра, благо интервью с ним мой человек записал на видео. Он через каждое слово поминает женщину-майора – порождение шайтана – Гилу Бойш.
– Я бы не отказалась с ним поквитаться, – кивнула она, – кто эти дохляк и араб? Твой пресловутый страховочный вариант? Что-то хило выглядят.
– Ничего. Если труп посадить в пол-оборота к видеокамере, будет незаметно, что он уже немного не дышит. И ты убьешь его второй раз, на бис, после моего друга Басира.
– Ах, вот оно что! – Гила щурилась на солнце, пытаясь разглядеть лицо Тахира. – Я его знаю?
– Вряд ли. Это ценный агент Моссада, принимавший деятельное участие в свержении власти Саддама Хусейна. Если ты его убьешь на камеру, да вкупе с твоей собственноручной распиской, тогда все сложится в добротное обвинение против тебя. И если ты полагаешь, что, побежав сразу жаловаться, ты обезопасишь себя, то ты ошибаешься, дорогая. По моему плану, в дальнейшем ты со мной лично встречаться не будешь, я все сделаю так, что твоя вина перед Израилем будет только усугубляться, а мою причастность хоть каким боком тебе доказать не удастся.
Руби кивнул Тареку. Тот понес к штурвалу тело Тахира, у которого не выдержало сердце от ночных «разговоров» с Ясемом и от второй дозы таинственного препарата. Тарек примостил его так, что предатель выглядел обреченной жертвой, поставленной на колени.
– Пересади его на край, – велел Руби, – не хочу запачкать яхту.
Он посмотрел на Гилу, бледную и крайне недовольную, что ее переиграли, и не кто иной, как человек, которого она считала слабаком.
– Я дам тебе пистолет, дорогая. Как ты успела заметить, там один патрон. Этого достаточно, чтобы отправить труп в плавание по волнам Средиземного моря, но если ты попытаешься обернуть оружие против меня или моего друга, я сперва прострелю тебе какое-нибудь не очень жизненно важное место в твоем организме, а затем отдам Басиру. Ты видишь, как он уходил предателя?
Ясем тоже нацелил на нее пистолет, не доверяя меткости Руби, тем более тот в одной руке держал небольшую видеокамеру.
– И не надо делать выражение лица мученицы, совершающей казнь неверного по принуждению. Расслабься, дорогая, улыбайся.
Гила прикинула расклад сил и, будучи неглупой и опытной, сделала все, как велел Руби.
Труп Тахира от выстрела в голову улетел за борт, раздался тяжелый всплеск.
Руби выключил видеокамеру.
– Вот и все. Давай напишем расписку, и ты будешь свободна как птица. Да, имей в виду, – он отобрал у нее пистолет и передал Тареку. Тот продолжал держать женщину под прицелом. – На этой яхте меня не было. Факт нашей