Чёрный, не закончив фразу, задумался.
Я подождал продолжения и не дождавшись, спросил:
«А почему они тебя бросили в подвале? Ты же сын!»
«Я не рождённый сын, я сотворённый» — ответил Чёрный.
— Как так? — спросил я вслух.
Ответила мне Агафья Ефимовна:
— Морана с Чернобогом сотворили Велеса. Но семя Чернобога в нём есть и Морана вскормила его своим молоком, поэтому он всё-таки сын.
— А как сотворили? Что-то типа ЭКО?..
Агафья Ефимовна пожала плечами. Но потом глянула на меня и рассказала:
— Морана взяла змеиное яйцо, присоединила к нему всевозможные звериные сути: чешуйки, шерстинки, коготки, пёрышки и обмотала всё это волоском беспутной бабы. Поэтому Велес может принимать облик любого животного, от медведя до летучего змея. Потом Морана с Чернобогом провели обряд рождения.
Я выслушал Агафью Ефимовну и кивнул про себя — точно, ЭКО! А ещё подумал о том, как появились боги. Об этом нам в школе не рассказывали. Учителя вообще этой темы не касались. Как будто боги были всегда или кто-то пальцами щёлкнул, и они появились…
С другой стороны, Велеса вон сотворили!
Интересно, нормальные дети у богов есть? Рождаются, как у людей?
А если есть нормальные, то зачем сотворять?
— А зачем Моране с Чернобогом это было нужно? — спросил я.
— Морана в какой-то момент замыслила мировое господство, — ответила Агафья Ефимовна. — Она вступила в союз с Чернобогом и создала себе могучего божественного помощника. Велеса.
— У неё получилось завоевать?
Агафья Ефимовна фыркнула:
— Нет, конечно!
«Но и сказать, что проиграла, нельзя!» — возразил Чёрный.
— Как это? — снова спросил я.
«Наш мир тогда оказался на грани исчезновения», — объяснил Чёрный.
— Тогда-то купол и поставили, — добавила Агафья Ефимовна. — Ради защиты Рувении. Когда промеж своих мира нет… Когда хозяева дерутся, то чужие… Каждый хочет урвать себе кусок. К тому же, когда боги воюют, людям тяжко приходится. Вот и кинулись соседи, которые раньше и помыслить дурного не могли… Очнулись тогда боги, собрались на Большой Совет и решили общими силами создать над Рувенией купол и скрыть нашу страну от чужих глаз. Защитить людей. Они же нам как дети… Мы отвечаем за них. А чтобы не было соблазнов, то и чужой мир скрыли от своих.
Я вспомнил тот самый день, когда Сан Саныч устроил теракт. 25 августа — День единения Рувении. Это что ж получается? День объединения богов?
Агафья Ефимовна подтвердила.
И тут мне открылась вся подлость Сан Саныча. Он устроил теракт не просто во всенародный праздник, а в такой день! Это же плевок в лицо всем богам! Всем, кто участвовал в защите Рувении!
Агафья Ефимовна продолжала:
— Мир един. Если этот мир разрушить, то не будет места ни тёмным богам, ни светлым, ни людям, ни животным. А купол — это то, что мир охраняет.
— Агафья Ефимовна, — неожиданно для самого себя спросил я, — А у вас дети есть?
— Есть, — ответила Агафья Ефимовна и загрустила. — Сынок есть, Перунич. Родился ещё во время войны богов.
— А сейчас где он? — спросил я.
— Не знаю, — выдохнула Агафья Ефимовна. — В мире людей.
— Перунич — сын Перуна?
Агафья Ефимовна кивнула и со вздохом добавила:
— Сын Радима.
— Так если, — догадался я, — … если Радим Ефимович — это Перун, то, выходит, Григорий Ефимович…
— Даждьбог, — подтвердила мои догадки Агафья Ефимовна.
— А третий брат Огонь, — выдохнул я.
— Да, — кивнула Агафья Ефимовна.
— Охренеть! — подвёл я итог разговора. — Это же просто охренеть не встать!
Всё так же потрескивал костёр, всё так же темнел за спиной лес, всё так же светили звёзды… Хотя нет, звёзды больше не светили, их заволокло облаками. Подул свежий ветерок. Стало понятно, что погода портится. И то столько дней держалась, а ведь уже конец августа!
Даждьбог, ясен пень, к дождю не имеет никакого отношения, уж это-то нам в школе рассказывали! В отличие от много другого… Я знаю, что Даждьбог — это дающий бог, но то, что погода явно повернула к дождю, было как-то символично. Или мне так показалось. Может, я искал символы там, где их нет?..
Но это были ещё не все сюрпризы. Послышались шаги и вскоре из лесу вышел сам Григорий Ефимович. Он был встревожен, сразу подошёл к Агафье Ефимовне и спросил у неё:
— У тебя всё в порядке? Я беспокоился…
— Всё хорошо, — успокоила его Агафья Ефимовна. — Устала сильно, решила передохнуть.
Григорий Ефимович сел рядом с ней. На меня и не глянул — ну сижу и сижу, не прыгаю же…
Да и то — чего бы он обращал внимания на меня? Он — бог! А я всего лишь человек. Пусть и со способностями, но всё же…
Хотя раньше вполне себе разговаривал со мной и с другими парнями.
В общем, я немного растерялся. Как будто от того, что я узнал, кто такой Григорий Ефимович на самом деле, его отношение ко мне должно измениться…
Нет, я и раньше знал, что он бог, я же видел его в ручье… Но мне даже в голову не могло прийти… сам Даждьбог!
Я умом понимал: ничего не изменилось, а всё равно чувствовал трепет и растерянность. И ещё какую-то обиду, что вот он на меня не обратил внимания, не спросил, как у меня дела, всё ли у меня хорошо? А только глянул с раздражением, словно из-за меня конец света настал. Да меня вообще Чернобог чуть не заграбастал! А Григорий Ефимыч даже не поинтересовался, как я себя чувствую… Вокруг Агафьи Ефимовны только хлопочет, словно меня и нет.
А раз так, то чего сидеть? Я встал и, переступив через бревно, сказал:
— Ну, я пошёл?..
— Куда опять намылился? — не очень-то дружелюбно поинтересовался Григорий Ефимович.
— В лагерь, — ответил я.
— Подожди, сейчас вместе пойдём, — сказал он и остался всё так же сидеть, заботливо глядеть на Агафью Ефимовну.
Она вздохнула и поднялась. С явной неохотой.
И только тогда Григорий Ефимович встал. И бросил мне:
— Затуши костёр!
Не знаю, что на меня нашло, но я протянул руку и… И забрал пламя.
Сразу стало темно.
На углях ещё некоторое время мигали