– Здравствуй, Надия. – Голос Елисея не выражал ничего, кроме усталости. – Извини, что челом не бью да в ноги не падаю, спина затекла в дороге.
Вопреки ожиданиям, грозная царица встала с трона и сама спустилась по ступеням. Пошла к царевичу, да только остановилась, когда он вдруг сделал шаг назад.
Надия нахмурилась, сглотнула тяжело, потом махнула стражникам, чтоб вышли. Те нехотя подчинились, и, едва двери за ними закрылись, она с волнением спросила:
– Разве ты не рад меня видеть? Разве не желал никогда в мои руки возвратиться? – В её тоне сквозила обида. – С чего же такой холод во взгляде, милый мой?
Но Елисей молчал, и тогда Надия горько усмехнулась:
– А я ждала встречи все эти годы. Страдала по тебе и думала, что ты обрадуешься…
– Чему? – перебил царевич. – Что ты приказала украсть меня, воспользовавшись чужой нуждой?
Царица бросила гневный взгляд на Яргу и Дива. Щёки её покрылись красными пятнами.
– Это они тебе так сказали? – Она повернулась к Елисею и мягче вымолвила: – Я хочу с тобою быть. Нам больше никто не помешает, ни отец твой, ни один другой государь. С моей силой теперь все считаются. Мы поженимся, как и мечтали, и никто слова поперёк не скажет.
Елисей хмыкнул с досадой.
– Ты когда замуж за старика побежала, ему то же самое говорила?
Надия растерянно захлопала длинными ресницами, сплела пальцы пред собой в замок, чтобы унять дрожь. Ярга заметила, как побледнели её губы, когда она сказала:
– Я замуж пошла, чтобы мне никто более не указывал. И то лишь оттого, что тебя отец просватал, а ты, точно тюфяк какой безвольный, не воспротивился.
– Только твоя свадьба вперёд моей случилась, – как бы невзначай припомнил царевич.
Лицо царицы приобрело недовольное выражение.
– На то была воля моего мужа, чтоб я не сбежала. Но я не переставала тебя любить. – Она обиженно скривила губы. – Ни детей не завела, ни любовников, тебя одного ждала. Да ты не рад, как я погляжу.
Ярга осторожно глянула на Дива. Тот с интересом слушал разговор бывших влюблённых, который теперь даже ссорой нельзя было назвать.
– Ты зря потратила время, – сдержанно отвечал Елисей. – Я с тобою никогда не останусь, Надия.
Настал её черёд пятиться. На царевича она глядела так, словно впервые видела, и только и смогла выдохнуть:
– Почему?
– Потому что ты предпочла власть всему остальному. – Елисей пожал плечами. – Меня к себе не пригласила, а украла, словно скотину, которую не уважаешь.
– Царь Далмат…
– Отец мой давно смягчился и ко мне прислушивается. Да только стар он стал, я его бросать одного не стану. И представить себе боюсь, что он пережил, когда узнал о моей пропаже, – вздохнул царевич. – Но знаешь, я бы к тебе всё равно не поехал, потому как знаю, какой жестокой ты стала.
Она приблизилась к нему, взяла за руку и с растерянной улыбкой заверила, глядя царевичу в глаза:
– Я всё та же Надия, Елисеюшка. Твоя Надия.
– Нет больше моей Надии. – Он слегка сжал её пальцы. – Может, никогда и не было. Я давно о тебе не вспоминал, а коли захотел бы, то сам приехал.
Она порывисто выдернула руку, отшатнулась, глядя на него с возмущением и гневом.
– Твоя жена умерла, ты свободен. – Царица упрямо покачала головой, выражая полное несогласие с его словами. – Не спеши молвить обидные речи, Елисей.
– Я и не спешу. – Он переступил с ноги на ногу. – У меня было достаточно времени, чтобы подумать обо всём в пути.
Царевич коротко глянул на Яргу, намекая на их долгое и мучительное путешествие на волчьей спине, но Надия, похоже, истолковала этот взгляд по-своему.
– Ты что же, влюблён в другую женщину? – Она ядовито усмехнулась, вперив в Яргу колючий взор.
Та тотчас ощутила себя лишней. Она бы предпочла сквозь землю провалиться, лишь бы не видеть этой сцены. Теперь причины поведения Елисея ей стали ясны: Надию он давно разлюбил, отчасти из-за собственного чувства вины пред умершей женой, отчасти из-за того, какой царицей она стала.
– А это важно? – Царевич опустил голову. – Смирись с тем, что я сказал, и позволь мне уйти. А этим двоим отдай коня, как обещала, сдержи царское слово, они свою работу выполнили.
– Не смирюсь! – В голосе Надии прозвучало раздражение.
– И что же? Казнишь меня? Или насильно женишь на себе? Сделаешь посмешищем нас обоих? – Елисей досадливо покачал головой. – Всё и без того глупо, Надия, приди в себя. Кем я буду при тебе? Всяко не царём, а живой игрушкой.
– Ты не прав.
– Ты тем более. – Он снова устало вздохнул. – Отпусти меня, и я сделаю вид, что ничего не было. Даже отцу не скажу, где пропадал.
Елисей глянул на Яргу и мельком виновато улыбнулся: мол, извини за балаган. Она рассеянно улыбнулась в ответ, чтобы поддержать в трудную минуту.
Надия шумно вздохнула, силясь унять закипевший гнев. Её руки опустились вдоль тела, а подбородок горделиво приподнялся. Она резко развернулась, зашуршав тяжёлыми юбками, и демонстративно возвратилась на трон.
– Раз уж ты принял окончательное решение, то выполни хотя бы одну просьбу: задержись у меня в гостях на три дня, не больше и не меньше. Если не передумаешь, я тебя отпущу. – Ответить Надия не дала, похлопала в ладоши, вызывая стражников. Те явились незамедлительно, и царица приказала: – Проводите гостей в их комнаты. Каждому дайте свою, пусть хорошо отдохнут после трудного путешествия.
Див шагнул вперёд, привлекая внимание.
– Надия, спасибо за радушие, конечно, но нам бы златогривого коня забрать да ехать дальше. – По его голосу Ярга поняла, что сердечный друг не рад вынужденному отдыху, хоть сама она с удовольствием поспала бы в чистой постели часов двенадцать кряду. – Отдай нам коня, и мы уйдём. Мы свою часть уговора выполнили.
Но царица только поморщилась.
– Завтра будет вам конь, не переживай. Раз обещала, отдам, – Надия помассировала виски, – но всё завтра. Сейчас я не в духе, и наш разговор ни к чему путному не приведёт, поэтому лучше все дела отложим. Утро вечера мудренее.
Ярга вышла из тронного зала первой, мужчины потянулись следом. Див помедлил, чтобы что-то шепнуть на ухо царевичу, тот кивнул. Кажется, это был первый раз, когда они в чём-то согласились.
В отведённых ей покоях, похожих на царскую опочивальню, Ярга с наслаждением ополоснулась, расчесалась, переоделась в чистую белую сорочку до пят, перекусила тёплым ужином, а затем юркнула под одеяло. За минувшие дни она так утомилась, что уснула тотчас, как голова коснулась подушки.
* * *
Сладкий сон его