– Здравствуй, добрый хозяин. – Девушка низко поклонилась. Она старалась улыбаться как можно очаровательнее. – Ты прости, что потревожили. Моё имя Ярга, а это, – она на секунду задумалась, – Полкан.
Див дёрнул бровью, но сохранил невозмутимое выражение лица.
– Мы идём из Благоды в Теверск, – продолжала она. – Хотели путь срезать, да заблудились и чудом на вашу деревню набрели. Пустите нас переночевать, пожалуйста. Мы заплатим, у нас есть деньги. – Ярга без страха показала мешочек, в котором позвякивали монеты. – Не бойтесь нас, добрый хозяин. Мы вас не обидим, а поутру уйдём. Не в лесу же ночевать.
Мужчина слушал внимательно, а сам глаз не сводил с Дива, всё знаки на его лице разглядывал.
– Я не боюсь, – ответил он, прищурившись. – Я человек простой, брать у меня нечего, а в лесу ночевать незачем, ваша правда. – Хозяин пригладил бороду и наконец посторонился. – Ладно, входите уж, коли пришли.
Ярга скосила глаза на низкую притолоку, где были вырезаны обережные знаки. Внутри что-то ёкнуло, но Див легонько подтолкнул её в спину со словами:
– Спасибо, добрый человек. Мы много места не займём, а если помощь какая нужна, только скажи.
Они вошли внутрь, и Див даже не дёрнулся, проходя через дверь. Значит, знаки не такие сильные, как в Скуре, и вреда ему не причиняют. От этой мысли Ярга испытала облегчение, и не одна она. Хозяин вздохнул и запер за ними дверь.
– Проходите уже, не стойте в сенях, – велел он. – Звать меня Некрас. Постоялый двор не держу, но добротный тюфяк без клопов постелю.
Горница у Некраса оказалась просторная, а кроме неё ничего и не было. Большая белёная печь делила помещение на две части – кухню и спальню. За печью скрывались полати и пара тяжёлых сундуков. По одному взгляду становилось понятно: живёт он холостяком, дом женской руки не знает. Вся мебель тяжёлая. Стол да лавки. Видавшая виды домотканая дорожка, пыльные занавесочки на единственном окошке. На столе – фонарь да заячьи шкуры с инструментами, а на стенах оленьи рога, лук, капканы и мелкая хозяйственная утварь по соседству. Охотник, стало быть.
Пока гости топтались у порога, хозяин загремел горшками у печи.
– Есть квашеная капуста, хлеб и немного сметаны. Будете?
Ярга встрепенулась.
– А картошка есть? И, может, мясо какое? Я бы мигом щи сварила. – Она бросила котомку у стола и заспешила к Некрасу.
– В погребе и картошка, и морковь, и лук. Ишь, бойкая какая, – усмехнулся хозяин. – Зайчатина тоже. Коли хочешь, вари, а мы пока с твоим другом потолкуем.
Ярга спорить не стала, руки вымыла и засуетилась у печи. А Некрас открыл крышку погреба и сам слазил за овощами и мясом, не побоялся, что его там закроют.
Див же стянул полушубок и сел на лавку, наблюдая за хозяином и Яргой. Девушка работала споро, и вскоре Некрас полностью уступил ей кухню, а сам сел напротив Дива и принялся убирать со стола работу.
– Ты колдун, что ли? – прямо спросил Некрас, поглядывая на знаки на лице гостя.
– Учился у одного ведуна в Благоде, там Яргу и повстречал. Её замуж хотели против воли выдать, а я её забрал, – невозмутимо сочинял на ходу тот. – Вот мы вместе и сбежали. В Теверске у меня родня, примут нас.
Некрас улыбнулся в бороду и понёс шкурки и инструменты к сундуку в углу комнаты. Ярге показалось, что к ведунам относятся здесь лучше, чем к колдунам всякого толка.
– А ну как не примут? – беззлобно спросил он.
– Придумаем что-нибудь. – Див глянул на Яргу. – Но я уверен, что примут.
Некрас возвратился за стол. Стал расспрашивать об их путешествии. Мол, не страшно ли вдвоём с такой ладной девицей по большакам шляться? Вдруг разбойники встретятся? Див ответил, что они стараются по безлюдным дорогам ходить да через поля и леса. Вот и теперь переночуют, через лес пройдут, а там уже до Теверска рукой подать. Некрас нахмурился, но ничего не ответил. Див принялся рассказывать об их путешествии. Что-то привирал, где-то правду говорил. Ярга не встревала. За время их разговора она успела хорошенько натопить печь, чтоб спать потом в тепле, как ей и хотелось, да сварить густые щи.
Аромат в избе стоял такой аппетитный, что Некрас сначала пошутил:
– Теперь все в деревне решат, что ко мне женщина захаживает, – а потом добавил: – Ты, Ярга, если с Полканом не уживёшься, ко мне возвращайся.
Она посмеялась, пока расставляла тарелки, а сама украдкой глянула на Дива. Тот тоже улыбался. И щи со сметаной съел не поморщившись, хотя до этого неделю на одной охоте и жил.
Съели всё. Некрас вытер донышко и стенки горшка хлебной корочкой, крякнул, подобрел, а потом вдруг сказал:
– Вы ребята неплохие, потому вот вам мой совет: в лес ни ногой. Сделайте крюк, целее будете.
– Это ещё зачем? – Див поставил локти на стол и с интересом подался вперёд. – Лесок вроде не самый заросший. Иль там что худое водится?
Ярга, которая принялась мыть посуду в лохани у печи, застыла на месте.
Некрас тяжело вздохнул, поскрёб бороду.
– Лихо у нас в лесу обитает, – признался он, понизив голос.
– Какое лихо? – Ярга замочила посуду, а сама возвратилась к столу и села подле Дива, чтобы послушать хозяина.
– Поселилась там старуха-ведьма и чудит. – Некрас говорил тихо, будто эта ведьма могла их услышать прямо в избе. – Любит она к нам сюда захаживать. Что не по её, сразу мстит тому, кто обидел, супротив никто не идёт. Минувшим летом она к старосте нагрянула, денег просила. Он отказал, старый скряга, да сам и поплатился. Ведьма ушла ни с чем, а он ни с того ни с сего начал свои деньги жрать. Не успокоился, пока все монеты до последней не проглотил, а после и сдох. Ведьма воротилась и сказала, что мешок свой забирает, да унесла тело старосты в чащу. Никто ей помешать не посмел.
При свете лучины его рассказ прозвучал особенно жутко, у Ярги даже мурашки по спине побежали.
– А по весне кузнец и портной напились вусмерть и сказали, что убьют её, – продолжал Некрас. – Пошли в чащу и на месяц сгинули. Потом кузнец воротился один, без руки. Сказал, ведьма их в подвале держала. Портного первым сожрала, а кузнец с перепугу руку себе отнял и сбежал. Да и у нас не задержался, вещи собрал и был таков. – Он опасливо покосился на чёрный квадрат окошка, за которым густела августовская ночка. – Так и живём. Она скотину изводит, хвори на детей насылает,