Глава 12
Целых пять лет Матрена прожила с мужем. Это было счастливое время. Они устроились в доме, который достался Тихону от дядьки-холостяка. Тихон привел жену с сыновьями из леса в этот неуютный, почти развалившийся домишко, и они потихоньку начали обживать и восстанавливать его. После жизни в лесной избушке ведьмы Упырихи, Матрена легко справлялась с неудобствами и трудностями в быту, она успевала везде – и за детьми смотрела, и мужу помогала. Совсем скоро старенький дом обновился, наполнился чистотой и уютом.
Поначалу Матрена почти не выходила со двора – во избежание сплетен и пересудов, она сторонилась людей и всякого общения. Со свекром и свекровью она, к счастью, тоже не встречалась. Тихон не ходил больше в родительский дом, и сами родители к нему тоже не ходили. Матрена не спрашивала о свекрах, она даже думать о них не желала. А потом внезапно умерла Анна Петровна. На похоронах матери Тихон, обычно спокойный и тихий, вдруг сцепился с отцом не на жизнь, а на смерть. Их еле-еле разняли мужики, пришедшие попрощаться с покойницей.
– Я все равно убью тебя! Отомщу тебе, скоту, за мою Матрену, проклятый снохач! – заорал Тихон, брызжа кровавой слюной.
Он попытался вырваться из рук мужчин, которые едва держали его. Яков Афанасьич вытер кровь с лица, проклиная сына, на чем свет стоит.
– Сопляк! Щенок неблагодарный! Из-за какой-то вредной, противной бабы драться на отца полез!
Эти слова еще больше раззадорили Тихона. Он покраснел от ярости, сжал кулаки и процедил сквозь зубы:
– Я стыжусь того, что ты мой отец!
После этих слов он сплюнул в сторону и пошел прочь. В тот день Тихон крепко напился и приполз домой на карачках.
– Тиша, ну что же ты, миленький… – заплакала Матрена, увидев мужа в невменяемом состоянии на пороге, – Я ведь думала, с тобой случилось что! Вся извелась, обыскалась!
Тихон так и не смог переползти через порог, уронил голову на пол и захрапел. Матрена еле затащила его в дом, да так и оставила на полу, только вытерла с лица Тихона кровь и прикрыла его сверху одеялом, чтоб не простудился.
А через несколько дней до Тихона и Матрены донеслась новость о том, что Яков Афанасьич прогнал Настасью, заколотил окна в своем большом доме и уехал из деревни неизвестно куда. А вскоре после этого кто-то и вовсе пустил по деревне слух о том, что он умер в дороге, да там, на чужой сторонке, его и схоронили.
– Ну и Слава Богу, что помер! – зло проговорил Тихон, – Я не смог убить, зато моя месть его все-таки догнала.
Матрена ничего не сказала, но в глубине души она испытала огромное облегчение. Как будто камень, что постоянно лежал на ее душе, вдруг превратился в песок, рассыпался, смылся горькими слезами. И ей, наконец, стало легко и радостно. Теперь были лишь они с Тихоном и их дети. Больше никто в мире не мог им помешать стать счастливыми. И они стали.
***
Молодая семья стала жить своей жизнью, создавать свои правила и чтить традиции. Их уютный дом был полон любви, жизни, в нем постоянно звучал детский смех. Мальчики подрастали, становились шумными и неугомонными. Тихон любил детей до безумия, и ни разу не дал никому усомниться в том, что он их родной отец. Иван и Степушка тоже были влюблены в отца, они восхищались им, хотели быть похожими на него, а порой даже дрались за его внимание. Тихон старался не выделять никого из них, но молчаливый и серьезный Иван, с его сильным и волевым характером, все же был ближе к отцу, чем хилый и болезненный Степушка, который вечно плакал по каждому поводу и все время жался к матери, ища утешения в ее объятиях.
Тихон и Матрена жили небогато, первое время им приходилось сильно ужиматься, оба хватались за любую работу, чтобы прокормить семью. Постепенно стали обрастать своим хозяйством, развели огород. Матрена умудрялась шить одежду себе и подрастающим мальчишкам из своих старых сарафанов, которые Тихон раздобыл в доме отца.
Все трудности и проблемы сглаживала любовь. Любовь была огромная, чистая, взаимная. Она была стержнем и непоколебимой основой семьи. С какими бы трудностями не сталкивались Тихон и Матрена, любовь их поддерживала, спасала, согревала и, в конце концов, делала поистине счастливыми.
Матрена уже привыкла к своей спокойной жизни и думала, что так теперь будет всегда, поэтому новость, которую принес ей Тихон, о том, что Яков Афанасьич жив и вернулся в деревню, обескуражила ее, выбила из колеи.
– Ох, Тиша… – испуганно вздохнула она, глядя на мужа.
Тихон обхватил ладонями ее лицо и страстно заговорил:
– Ничего не бойся, Матрена! Он знает, что, если только подойдёт к тебе, то не сносить ему головы. Я просто убью его, и никто в этот раз меня не остановит.
– Ох, Тиша… – снова вздохнула Матрена.
Она верила, что муж защитит ее, но на сердце уже осела знакомая мерзкая тяжесть, плечи Матрены тут же поникли под этим невидимым грузом.
– Не бойся, моя хорошая! Я с тобой, я не дам тебя в обиду!
Тихон посадил жену на колени, крепко обнял и стал укачивать ее, точно маленького ребенка. И Матрене стало легче от его заботы и искренности. Ей захотелось наивно поверить, что все будет именно так, как говорит Тихон.
***
Дни потекли своим чередом: в делах, заботах и многочисленных хлопотах, Матрена порой забывала о том, что где-то рядом притаилась опасность. Тихон, по-прежнему, много трудился, иногда он на целую неделю уходил работать в наемники. Матрена привыкла справляться дома одна, она все успевала: на заре кормила скотину, вычищала хлев, доила, а потом гнала коров в поле, после чего бежала с ведрами за водой и готовила еду мальчикам.
К тому времени, как Иван и Степушка вставали, она успевала переделать кучу дел и встречала их с радостной улыбкой ставила на стол две чашки с дымящейся кашей, целовала сонные лица, щекотала босые пятки, радуясь их задорному смеху. Накормив детей, Матрена отправляла их играть во двор, а сама принималась за стирку и уборку, после чего переходила в огород и работала там. Управившись с огородом, Матрена совала мальчишкам по морковке, а сама бежала встречать с поля коров, кормила и доила их. К ужину Матрена загоняла детей в дом, умывала их чумазые лица и сажала за стол ужинать. После ужина