Греки доброжелательны и радушны. Русские, много лет живущие в Греции и начинающие понимать ментальность местного населения, говорят, что «греки как дети». Я в связи с этим вспоминаю: «Будьте как дети, ибо их есть Царствие Небесное». Исследовательница обыденного сознания Улыбина, на мой взгляд, убедительно доказала, что обыденное сознание современного человека представляет собой винегрет, состоящий из элементов научного сознания, архаического сознания, религиозного сознания, мифологического сознания… Когда я на одном из привалов сказал об этом, одна из русских гречанок заметила, что, по ее мнению, греки до сих пор живут в своих мифах. Ну и что, если им хорошо… Олимпийские боги частенько спускались с Олимпа и устраивали любовные приключения с земными женщинами. Значит в греках течет кровь богов?.. Вглядываясь в их лица, я пытался представить себе, как выглядит Гермес, Посейдон, Дионис или Афина… Мне кажется, что теперь я знаю, как выглядит Одиссей.
Охи означает по-гречески «нет». За время путешествия я выучил несколько слов по-гречески, но охи мне нравится больше всех. Греция оказалась одной из тех немногих стран, которые сказали немецкому фашизму «охи». Спасибо вам, греки.
Еда в Греции вкусная и здоровая. Один мой коллега, живущий теперь в Израиле, как-то сказал мне, что для евреев еда — это национальный вид спорта. Мои поездки в Израиль убеждали меня в этом снова и снова, до тех пор, пока путешествие в Грецию не напомнило мне о том, где впервые был изобретен спорт. Есть спорт любительский и есть профессиональный. Еда в Греции — это профессионально.
Группа собралась потрясающая. Из восьми человек, участвовавших в походе, только двое не были психологами. Два человека приехали из Лондона. Приятно и познавательно было поговорить с ними о жизни русского Лондона. Наши терапевты живут в Греции — благодаря их рассказам я открывал страну как путешественник, а не как турист. Наш проводник — русская гречанка — работала в группе вместе со всеми. Еще один участник приехал из Москвы. На одной из сессий мы спонтанно выдали с ним потрясшую меня импровизацию. Похоже, что тогда она потрясла не только меня…
Терапия в пути оказалась мягкой и глубокой одновременно. Каждый день мы шли тропами Греции, дорогами, по которым проходили боги, герои, пастухи, партизаны, крестьяне, мужчины и женщины. На привалах и остановках мы делились своими переживаниями, чувствами, ассоциациями — всем тем, что происходило во время движения «пешком по жизни». Вечерами мы собирались в круг для того, чтобы еще раз поработать с тем, что «насобирали за день», или сделать нужное для группы упражнение. В своей клиентской позиции я много получил, и этот опыт будет еще долго прорастать в моей душе, как городские цветы сквозь асфальт. И это хорошо — я буду меняться медленно, давая возможность себе и окружающим меня людям привыкать ко мне другому. В профессиональной рефлексирующей позиции, прокручивая в моей памяти события нашего путешествия, я вижу много бережного и уважительного отношения к клиентам, уважение к границам личности, хороший баланс фрустрации и поддержки. Я вижу, как терапия в пути превращается в терапию Пути. Психологические путешествия, в каком бы варианте они ни проходили — будь то проект «Пешком по жизни» или разработанная мной ландшафтная аналитика, или терапевтические прогулки М. Бурно — это мультимодальный терапевтический метод, дающий возможности в контексте путешествия использовать техники разных направлений психотерапии. И это не пригоршня упражнений и приемов — это скорее ожерелье, в котором каждая техника, прием или упражнение нанизаны на нитку пути, по которому в прямом и метафорическом смысле идет группа. Спасибо нашим терапевтам — Насте и Кате — за возможность познакомиться с их работой!
Пространство, как метко подметил М. Хайдеггер, всеобъемлюще — от него нельзя отвлечься, переведя взгляд куда-либо еще. Природное пространство заполнено ландшафтными объектами без пустот, и, куда бы ты ни перевел взгляд, он всегда упадет на что-то в пространстве. И это что-то — какой-то конкретный ландшафтный объект. Заметим, что в мифах, легендах, сказках, преданиях ландшафтные объекты — это не просто «элементы» пространства в котором действует герой, это активные, часто одушевленные участники повествования. Современному человеку не сразу понятно, что и для него пространство и заполняющие его ландшафтные объекты — это не пассивные декорации к его жизни. Науке еще предстоит исследовать глубинные механизмы, которые связывают человека и вмещающее его пространство.
Я шел, печаль свою сопровождая,
Над озером, средь ив плакучих тая,
Вставал туман,
Как призрак самого отчаянья…
Что объединяет слова «печь», «печаль», «пещера», «печать»? Некоторые архаические мифы продолжают жить в культуре (а значит, и в коллективном сознании) в спрессованном в одно слово состоянии (Агранович, Стефанский «Миф в слове. Продолжение жизни»). Семантическое пространство концептов, обозначающих ландшафтные объекты (гора, лес, пещера, тропа, поле, река, ручей, болото…) — это пространство скрытых кодов доступа в коллективное и индивидуальное бессознательное.
Мечты — это то, что нас зовет, в отличие от нужд, которые нас толкают. О мечтах говорить тревожнее, чем о сексуальных фантазиях… Я мечтаю вернуться туда снова. Я чувствую, что мне еще есть что услышать в диалоге с пространством, вместившим в себя Грецию и греков. Я мечтаю снова пройти от моря до моря…
Пчельникова О. Г
Как это работает, или Дверь на лугу
(факторы, влияющие на психотерапевтическую эффективность при работе с клиентом вне кабинета)
Десять лет назад, будучи старательной студенткой психфака, я, конечно, без конца задавала вопрос авторам метода ландшафтной аналитики (ЛА): как это работает? Но они только загадочно улыбались и переглядывались друг с другом. Пришлось пробовать все на собственной шкуре. С радостью поделюсь своими клиентскими наблюдениями. Хочу сразу оговориться, что не стану упоминать о специфике групповых процессов. Хотя формат