Абдулла сделал несколько шагов и в последний раз оказался лицом к лицу со старым противником. Кем бы ни был Олмейер раньше, сейчас он лежал, застывший и безмолвный, в неярком свете наступающего дня. Единственный белый на восточном побережье ушел, и его душа, освобожденная от уз земных капризов, предстала теперь перед Всевышним. Лицо его, безмятежное, как у любого, кто внезапно получил долгожданный отдых от боли и тоски, свидетельствовало перед безоблачным небом, что человеку, который лежит сейчас под равнодушными взглядами соседей, перед смертью наконец-то позволено было забыть.
Абдулла с грустью посмотрел на неверного, с которым боролся столько лет, раз за разом одерживая победу. Вот она – награда правоверному! И все-таки сердце старого араба дрогнуло, сожалея об этой потере. Скоро он тоже оставит позади дружбу и вражду, успехи и поражения – все, что составляет жизнь. Его ждет та же участь. Молитва – вот что должно скрасить его последние дни. Абдулла нащупал у пояса четки.
– Вот так и нашел его утром, – тихо и благоговейно доложил Али.
Абдулла еще раз холодно смерил взглядом кроткое лицо покойного.
– Идем, – велел он Решиду.
Проходя через расступающуюся толпу, Абдулла пощелкивал четками и благочестиво и торжественно шептал имя Аллаха: милосердного, всемилостивейшего.